Курбский андрей михайлович, князь. Князь Курбский Андрей Михайлович, приближённый Ивана Грозного: биография, характеристика, интересные факты Андрей курбский годы жизни

Курбский Андрей Михайлович (рожд. 1528 г. - смерть 1583 г.), русский политический и военный деятель, писатель-публицист, меценат. Из рода именитых ярославских князей, получивших фамилию от главного села своего удела – Курбы на реке Курбице. Он был блестящее образован (изучал грамматику, риторику, астрономию и философию); на формирование мировоззрения князя большое влияние оказал Максим Грек.

Отец Михаил Михайлович Курбский, князь и воевода на службе у московских князей. По материнской линии Андрей приходился родственником царице Анастасии. В 1540-50-х гг. входил в круг самых близких царю лиц. Был на высших административных и военных должностях, входил в Избранную раду, принимал участие в Казанских походах 1545-52 гг.

Из за военных неудач в Ливонии государь в 1561 г. поставил во главе русского войска в Прибалтике Курбского, который в скором времени смог одержать над рыцарями и поляками ряд побед, после чего был воеводой в Юрьеве (Дерпте). Остерегаясь опалы после падения правительства А.Ф. Адашева, с которым был близок, князь 30 апреля 1564 г. бежал из Юрьева в Литву; король Польши пожаловал Андрею Михайловичу несколько имений в Литве (в том числе г. Ковель) и на Волыни, воевода был включен в число членов королевской рады. 1564 год – возглавил одну из польских армий в войне против России.

Начало военной карьеры

О его детстве мало что известно, да и дата когда он родился осталась бы неизвестной, если бы он сам не упомянул в одном из своих сочинений, что родился в октябре 1528 г.

Имя Андрей Курбский впервые упоминается в связи с походом на Казань в 1549 г. Было ему в ту пору без малого 21 год, и находился он в чине стольника царя Ивана IV Васильевича. Как видно, он к тому времени успел прославиться ратными подвигами, если государь уже в следующем 1550 г. назначил его воеводой в Пронск для охранения юго-восточных пределов Руси. В скором времени Курбский получил от царя земли в окрестностях Москвы. Вероятно, что даны они были ему за заслуги, но также возможно, что получены они были за обязательство являться с отрядом воинов для похода против врагов по первому призыву. И с того времени князь Курбский был неоднократно прославлен на полях сражений.

Взятие Казани

Еще со времен великого князя казанские татары часто совершали опустошительные набеги на русские земли. Хотя Казань и находилась в зависимости от Москвы, но зависимость эта была довольно непрочной. Так и в 1552 г. русские войска вновь были собраны для решающего сражения с казанцами. Вместе с этим на южные русские земли пришли и войска крымского хана, которые дошли до Тулы и осадили город.

Государь остался с главными силами под Коломной, а на выручку Тулы отправил 15-ти тысячное войско под началом Курбского и Щенятева. Русское войско появилось перед ханом неожиданно и заставило его поспешно отойти в степь. Однако под Тулой оставался еще большой отряд крымцев, грабивший окрестности города, не зная, что хан увел главные силы. Князь решил атаковать этот отряд, хотя имел вдвое меньшее войско. Сражение продолжалось «полдве годины» (полтора часа) и закончилось полной победой Андрея Курбского. Половина 30-ти тысячного отряда крымцев пала в битве, другие были пленены или погибли во время преследования или переправе через реку Шиворонь.

Кроме пленных русские захватили много военных трофеев. Сам князь храбро сражался в первых рядах воинов и в ходе сражения был несколько раз ранен – «ему изсекли голову, плеча и руки». Однако, несмотря на ранения, спустя 8 дней он уже был в строю и выступил в поход. Двигался он к Казани через рязанские земли и Мещеру, ведя войска по лесам, болотам и «дикому полю», прикрывая главные силы от нападения степняков.

Под Казанью Курбский вместе с Щенятевым возглавили полк Правой руки, находившийся на лугу за рекой Казанкой. Располагаясь на открытом месте, полк сильно пострадал от стрельбы из осажденного города, ко всему ему доводилось отражать нападения черемис с тыла. При штурме Казани 2 сентября 1552 г. Андрею Михайловичу поручалось «охранять» Елбугины ворота, чтобы не дать возможности осажденным уйти из города, куда уже ворвались ратники Большого полка. Все попытки казанцев пройти через ворота были князем отражены, только 5 тыс. удалось выйти из крепости и начать переправляться через реку. Курбский с частью своих воинов бросился за ними и несколько раз отважно врубался в ряды противника, пока тяжелое ранение не заставило его покинуть поле боя.

Спустя 2 года он вновь был в казанской земле, отправленный туда для усмирения мятежа. Поход этот был довольно трудным, доводилось вести войска без дорог и воевать в лесах, но с задачей князь смог справиться, вернувшись в Москву победителем татар и черемис. За сей ратный подвиг государь пожаловал его чином боярина. После чего Андрей Курбский становится одним из ближайших к царю Ивану Васильевичу людей. Он сблизился с партией реформаторов – Сильвестра и Адашева, и вошел в Избранную раду – правительство царских «советников, мужей разумных и совершенных».

1556 год – князь одержал новую победу в походе против черемис. По возвращению он был назначен воеводой полка Левой руки, стоящего в Калуге для охраны южных рубежей от крымских татар. Потом вместе с Щенятевым Андрей Михайлович был отправлен в Каширу, где принял под начало полк Правой руки.

Ливонская война

Начавшаяся война с Ливонией снова привела князя на поле брани. Вначале войны он возглавлял Сторожевой полк, а потом, командуя Передовым полком, он принимал участие во взятии Нейгауза и Юрьева (Дерпта). Возвратившись в Москву в марте 1559 г., воевода был направлен на защиту южных границ от крымских татар. Однако в скором времени начались неудачи в Ливонии, и царь вновь вызвал Андрея Курбского и назначил его начальствовать над всеми войсками, сражавшимися в Ливонии.

Новый командующий действовал решительно. Он не стал ждать подхода всех русских дружин и первым напал на ливонский отряд под Вейсенштейном (Пайде), одержав победу. Потом он принял решение дать бой основным силам неприятеля, которыми командовал сам магистр Ливонского ордена. Обойдя главные силы ливонцев по болотам, князь не стал ждать. И как написал сам Курбский, ливонцы «яко гордые стояли на широком поле от тех блат (болот), ждущие нас к сражению». И хотя была ночь, русское войско завязало перестрелку с противником, которая переросла в скором времени в рукопашную схватку. Победа вновь была на стороне князя.

Дав войску 10-ти дневную передышку, полководец повел войска дальше. Подойдя к Феллину и спалив предместья, русское войско осадило город. В этой битве в плен был взят ландмаршал ордена Филипп Шаль фон Белль, спешивший на помощь осажденным. Ценный пленник был отправлен в Москву, и с ним Курбский передал письмо государю, в котором просил не казнить ландмаршала, потому что он «муж не токмо мужественный и храбрый, но и словества полон, и остр разум, и добро память имуща». Эти слова характеризуют благородство князя, который умел не только хорошо сражаться, но и с уважением относился к достойному противнику. Хотя, ландмаршалу ордена заступничество князя не смогло помочь. По приказу царя он все-же был казнен. Да что говорить о командующем неприятельскими войсками, когда к тому времени правительство Сильвестра и Адашева пало, и государь казнил одного за другим своих советников, сподвижников и друзей без какого либо основания.

1) Сигизмунд II Август; 2) Стефан Баторий

Поражение

Взяв за три недели Феллин, князь двинулся вначале на Витебск, где сжег посад, а потом к Невелю, под которым потерпел поражение. Он понимал, что, пока победы были с ним, государь не подвергнет его опале, однако поражения могут быстро привести его на плаху, хотя, кроме сочувствия опальным, никакой другой вины за ним не было.

Бегство

После неудачи под Невелем Андрей Курбский был назначен воеводой в Юрьев (Дерпт). Царь не упрекает своего полководца за поражение, не ставит ему в вину измену. Не мог князь опасаться ответственности за безуспешную попытку взятия города Гельмета: если бы это было столь важно, государь поставил бы его в вину Курбскому в своем письме. Но князь чувствует, что тучи сгущаются над его головой. Раньше его на службу звал король Польши Сигизмунд-Август, обещая хороший прием и безбедную жизнь. Теперь Андрей Михайлович всерьез задумался над его предложением, и 30 апреля 1564 г. он тайно бежал в город Вольмар. Вместе с ним ушли к Сигизмунду-Августу приверженцы и слуги Курбского. Польский король принял их очень благожелательно, наградил князя поместьями в пожизненное владение, а спустя год утвердил за ними право наследственной собственности.

По некоторым данным (?) уже в январе 1563 года князь установил изменнические связи с литовской разведкой. Возможно была передача Курбским сведений о передвижении русский войск, что поспособствовало поражению русского войска в сражении 25 января 1564 года под Улой?

Узнав о бегстве Андрея Курбского, Иван Грозный обрушил свой гнев на его родственников, оставшихся в России. Тяжелая участь постигла близких князя, и как он сам писал впоследствии «матерь ми и жену и отрочка единого сына моего, в заточении затворенных, троскою поморил, братию мою, единоколенных княжат Ярославских, различными смертьми поморил, имения мои и их разграбил». Для оправдания государевых действий относительно его родственников, князь был обвинен в измене царю, в желании лично править в Ярославле и в заговоре с целью отравления жены царя Анастасии. (Разумеется, что два последних обвинения были надуманны.)

1) Иван IV Грозный; 2) Иван Грозный слушает письмо от Андрея Курбского

На службе у польского короля

На службе у короля Польши князь быстро начал занимать высокие посты. Спустя полгода он уже воевал против России. С литовцами он ходил к Великим Лукам, защищал Волынь от татар, а в 1576 г., командуя большим отрядом в составе войск , сражался с московскими полками под Полоцком.

Жизнь в Речи Посполитой

Жил князь в основном в Миляновичах, находящихся в 20-ти верстах от Ковеля, управляя землями через доверенных лиц из числа людей, прибывших с ним в Польшу. Он не только воевал, но и отдавал много времени научным занятиям, постигая труды по богословию, астрономии, философии и математике, изучая латинский и греческий языки. В историю русской публицистики вошла переписка беглого князя Андрея Михайловича Курбского с царем Иваном Грозным.

Первое письмо государю от князя в 1564 г. доставил верный слуга Курбского Василий Шибанов, которого в России подвергли пыткам и казнили. В посланиях Курбский возмущался несправедливыми гонениями и казнями людей, служивших государю верой и правдой. В ответных посланиях Иван IV отстаивает свое неограниченное право по своему разумению казнить или миловать любого подданного. Закончилась переписка в 1579 г. И переписка, и памфлет «История о великом князе Московском», и другие произведения князя, написанные хорошим литературным языком, содержат много ценных сведений о времени .

Живя в Польше, Андрей Курбский был два раза женат. При содействии самого короля Сигизмунда Августа князь в 1571 г. женился на богатой вдове Марии Юрьевне Козинской, урожденной княжне Гольшанской. Брак этот был недолгим и закончился разводом.

1579 год, апрель – князь снова женился на небогатой волынской дворянке Александре Петровне Семашко, дочери старосты кременецкого Петра Семашко. От этого брака у Андрея Михайловича родились дочь и сын.

Церковь Святой Троицы в селе Вербки, где была помещена гробница Андрея Курбского (гравюра 1848 г.)

Последние годы. Смерть

До последних дней князь был ярым приверженцем православия и всего русского. Суровый и гордый нрав Курбского «помог» ему нажить много врагов из числа литовско-польских вельмож. Князь часто ссорился с соседями, воевал с панами, захватывая их земли, а посланцев короля бранил «непотребными московскими словами».

1581 год – Курбский вновь принял участие в военном походе Стефана Батория против Москвы. Однако, дойдя до границ России, он сильно заболел и вынужден был вернуться. 1583 год – Андрей Михайлович Курбский скончался и был похоронен в монастыре близ Ковеля.

После смерти

Вскорости скончался и его авторитетный душеприказчик, воевода киевский и православный князь Константин Константинович Острожский, польско-шляхетское правительство, под различными предлогами, начало отбирать владения у вдовы и сына Курбского и, в конце концов, отняло и город Ковель. Дмитрий Курбский позднее сможет вернуть часть отобранного, перейдет в католичество и будет служить королевским старостой в Упите.

Мнения о князе Курбском

Оценка личности Курбского, как политического деятеля и человека, весьма противоречива. Одни говорят о нем как о узком консерваторе, человеке ограниченном, с высоким самомнением, стороннике боярской крамолы и противнике единодержавия. Бегство к польскому королю объясняют выгодным расчетом. Согласно убеждениям других, князь личность умная и образованная, честный и искренний человек, всегда стоявший на стороне добра и справедливости.

В XVII столетии правнуки Курбского возвратились в Россию.

Князь Курбский Андрей Михайлович - известный русский политический деятель, полководец, писатель и переводчик, ближайший сподвижник царя Ивана IV Грозного. В 1564 году, во время Ливонской войны, бежал от возможной опалы в Польшу, где и был принят на службу к королю Сигизмунду II Августу. Впоследствии воевал против Московии.

Родовое древо

Князь Ростислав Смоленский был внуком самого Владимира Мономаха и являлся родоначальником двух именитых семейств - Смоленских и Вяземских. Первое из них имело несколько ветвей, одной из которых и был род Курбских, княживших с XIII века в Ярославле. Согласно легенде, эта фамилия произошла от главного селения под названием Курбы. Данный удел достался Якову Ивановичу. Об этом человеке известно лишь то, что он погиб в 1455 году на Арском поле, храбро сражаясь с казанцами. После его кончины удел перешел во владение к его брату Семену, который служил у великого князя Василия.

В свою очередь тот имел двух сыновей - Дмитрия и Федора, состоявших на службе у князя Ивана III. Последний из них был нижегородским воеводой. Его сыновья были храбрыми воинами, но дети были лишь у одного Михаила, носившего прозвище Карамыш. Вместе с братом Романом он погиб в 1506 году в боях под Казанью. Семен Федорович также воевал против казанцев и литовцев. Он был боярином при Василии III и выступил с резким осуждением решения князя постричь в монахини жену Соломию.

Одного из сыновей Карамыша, Михаила, часто назначали на различные командные должности во время походов. Последней в его жизни оказалась военная кампания 1545 года против Литвы. После себя он оставил двух сыновей - Андрея и Ивана, впоследствии с успехом продолживших семейные воинские традиции. Иван Михайлович при был тяжело ранен, однако не покинул поля боя и продолжал сражаться. Надо сказать, что многочисленные ранения сильно подкосили его здоровье, и спустя год он скончался.

Интересен тот факт, что сколько бы историков ни писало об Иване IV, они обязательно вспомнят и об Андрее Михайловиче - пожалуй, самом известном представителе своего рода и ближайшем соратнике царя. До сих пор исследователи спорят о том, кто же на самом деле князь Курбский: друг или враг Ивана Грозного?

Биография

Никаких сведений о его детских годах не сохранилось, да и дату рождения Андрея Михайловича никто бы точно не смог определить, если бы он сам в одном из своих трудов вскользь не упомянул об этом. А родился он осенью 1528 года. Не удивительно, что впервые князь Курбский, биография которого была связана с частыми военными походами, в документах упоминается в связи с очередной кампанией 1549 года. В армии царя Ивана IV он имел чин стольника.

Ему не исполнилось еще и 21 года, когда он принял участие в походе на Казань. Возможно, Курбский сумел сразу же прославиться своими ратными подвигами на полях сражений, потому что уже через год государь сделал его воеводой и направил в Пронск для защиты юго-восточных рубежей страны. Вскоре, как награду то ли за воинские заслуги, то ли за обещание прибыть по первому зову со своим отрядом воинов, Иван Грозный пожаловал Андрею Михайловичу земли, расположенные неподалеку от Москвы.

Первые победы

Известно, что казанские татары, начиная со времен правления Ивана III, довольно часто совершали набеги на русские поселения. И это несмотря на то, что Казань формально находилась в зависимости от московских князей. В 1552 году русское войско снова было созвано для очередной битвы с непокорными казанцами. Примерно в это же время на юге державы появилась и армия крымского хана. Вражеское войско вплотную подошло к Туле и осадило ее. Царь Иван Грозный решил остаться с основными силами близ Коломны, а на выручку осажденному городу послать 15-тысячную армию, которой командовали Щенятев и Андрей Курбский.

Русские войска своим неожиданным появлением застали хана врасплох, поэтому ему пришлось отступить. Однако под Тулой еще оставался значительный отряд крымцев, нещадно грабивший окрестности города, не подозревая, что основные войска хана ушли в степь. Тут же Андрей Михайлович решил напасть на неприятеля, хотя у него и было вдвое меньше ратников. Согласно сохранившимся документам, этот бой длился полтора часа, и князь Курбский вышел из него победителем.

Итогом этой битвы стала большая потеря вражеских войск: из 30-тысячного отряда половина погибла в ходе сражения, а остальные либо взяты в плен, либо утонули во время переправы через Шиворонь. Сам Курбский сражался наравне со своими подчиненными, в результате чего получил несколько ранений. Однако уже через неделю снова встал в строй и даже отправился в поход. На этот раз его путь пролегал через рязанские земли. Перед ним стояла задача - прикрывать основные силы от внезапных нападений степняков.

Осада Казани

Осенью 1552 года русские войска подошли к Казани. Щенятев и Курбский были назначены командирами полка Правой руки. Их отряды расположились за рекой Казанкой. Эта местность оказалась незащищенной, поэтому полк понес большие потери в результате стрельбы, открытой по ним из города. Кроме того, русским воинам приходилось отбивать атаки черемисов, часто заходивших с тыла.

Второго сентября начался штурм Казани, во время которого князь Курбский со своими ратниками должен был стоять на Елбугиных воротах, чтобы осажденные не смогли бежать из города. Многочисленные попытки вражеских войск пробиться через охраняемый участок были в основном отражены. Лишь небольшой части неприятельских солдат удалось вырваться из крепости. Андрей Михайлович со своими воинами бросился в погоню. Он отважно дрался, и только тяжелое ранение заставило его, наконец, покинуть поле боя.

Через два года Курбский опять отправился в казанские земли, на этот раз для усмирения бунтовщиков. Надо сказать, поход оказался очень сложным, так как войскам приходилось пробираться по бездорожью и воевать в лесистой местности, однако с поставленной задачей князь справился, после чего вернулся в столицу с победой. Именно за подвиг Иван Грозный и произвел его в боярина.

В это время князь Курбский входит в число самых приближенных к царю Ивану IV людей. Постепенно он сблизился с Адашевым и Сильвестром, представителями партии реформаторов, а также стал одним из государевых советников, войдя в Избранную раду. В 1556 году он принял участие в новой военной кампании против черемисов и опять вернулся из похода победителем. Сначала он был назначен воеводой в полк Левой руки, который дислоцировался в Калуге, а чуть позже принял под свое командование полк Правой руки, находившийся в Кашире.

Война с Ливонией

Именно это обстоятельство заставило Андрея Михайловича снова вернуться в боевой строй. Сначала его назначили командовать Сторожевым, а чуть позже и Передовым полком, с которым он принял участие во взятии Юрьева и Нейгауза. Весной 1559 года он возвращается в Москву, где вскоре принимают решение направить его на службу к южной границе государства.

Победоносная война с Ливонией длилась недолго. Когда неудачи начали сыпаться одна за другой, царь вызвал к себе Курбского и поставил его начальником над всей армией, сражающейся в Ливонии. Надо сказать, что новый командующий сразу же начал действовать решительно. Не дождавшись основных сил, он первым атаковал неприятельский отряд, находившийся неподалеку от Вейсенштейна, и одержал убедительную победу.

Недолго думая, князь Курбский принимает новое решение - сразиться с неприятельскими войсками, которые лично возглавлял сам магистр знаменитого Ливонского ордена. Русские отряды обошли противника с тыла и, несмотря на ночное время, атаковали его. Вскоре перестрелка с ливонцами переросла в рукопашную схватку. И здесь победа была за Курбским. После десятидневной передышки русские войска двинулись дальше.

Дойдя до Феллина, князь распорядился сжечь его предместья, а затем и начать осаду города. В этом бою в плен был захвачен ландмаршал ордена Ф. Шаль фон Белль, спешивший на помощь к осажденным. Его немедля отправили в Москву с сопроводительным письмом от Курбского. В нем Андрей Михайлович просил не убивать ландмаршала, так как считал его человеком умным, отважным и мужественным. Такое послание говорит о том, что русский князь был благородным воином, который не только умел хорошо сражаться, но и с большим уважением относился к достойным противникам. Однако, несмотря на это, Иван Грозный все же казнил ливонца. Да это и не удивительно, так как примерно в это же время правительство Адашева и Сильвестра было устранено, а сами советники, их сподвижники и друзья - казнены.

Поражение

Андрей Михайлович взял замок Феллин за три недели, после чего отправился к Витебску, а затем и к Невелю. Здесь удача отвернулась от него, и он потерпел поражение. Однако царская переписка с князем Курбским свидетельствует о том, что Иван IV и не собирался обвинять его в измене. Не гневался на него царь и за безуспешную попытку захватить город Гельмет. Дело в том, что если бы данному событию придавалась большая важность, то об этом было бы сказано в одном из писем.

Тем не менее именно тогда князь впервые задумался о том, что же будет с ним, когда царь узнает о постигших его неудачах. Хорошо зная крутой нрав правителя, он прекрасно понимал: если будет побеждать врагов, ему ничего не грозит, но в случае поражения он может быстро впасть в немилость и оказаться на плахе. Хотя, по правде говоря, кроме сострадания опальным, его не в чем было обвинить.

Судя по тому, что после поражения под Невелем Иван IV назначил Андрея Михайловича воеводой в Юрьев, царь не собирался его наказывать. Однако же князь Курбский от царского гнева бежал в Польшу, так как чувствовал, что рано или поздно ярость государя обрушится и на его голову. Король высоко ценил ратные подвиги князя, поэтому и позвал его как-то к себе на службу, суля ему хороший прием и роскошную жизнь.

Бегство

Курбский все чаще стал задумываться над предложением пока в конце апреля 1564 года не решился тайно бежать в Вольмар. Вместе с ним отправились его приверженцы и даже слуги. Сигизмунд II принял их хорошо, а самого князя наградил поместьями с правом наследственной собственности.

Узнав о том, что князь Курбский от царского гнева бежал, Иван Грозный всю свою ярость обрушил на оставшихся здесь родственников Андрея Михайловича. Всех их постигла тяжелая участь. В оправдание своей жестокости он обвинил Курбского в измене, нарушении крестного целования, а также в похищении у него жены Анастасии и в желании царствовать самому в Ярославле. Иван IV смог доказать только первых два факта, остальные же он явно выдумал для того, чтобы оправдать свои действия в глазах литовских и польских вельмож.

Жизнь в эмиграции

Поступив на службу к королю Сигизмунду II, Курбский почти сразу же стал занимать высокие военные должности. Не прошло и полгода, как он уже воевал против Московии. С литовскими войсками он участвовал в походе на Великие Луки и защищал Волынь от татар. В 1576 году Андрей Михайлович командовал многочисленным отрядом, который входил в состав войск великого князя воевавшего с русской ратью под Полоцком.

В Польше Курбский почти все время проживал в Миляновичах, что под Ковелем. Управление своими землями он поручил доверенным лицам. В свободное от военных походов время он занимался научными изысканиями, отдавая предпочтение трудам по математике, астрономии, философии и богословию, а также изучая греческий и латинский языки.

Известен тот факт, что беглый князь Курбский и Иван Грозный вели переписку. Первое письмо было отправлено царю в 1564 году. Доставил его в Москву верный слуга Андрея Михайловича Василий Шибанов, которого впоследствии подвергли пыткам и казнили. В своих посланиях князь выражал свое глубокое возмущение теми несправедливыми гонениями, а также многочисленными казнями ни в чем ни повинных людей, служивших государю верой и правдой. В свою очередь Иван IV отстаивал абсолютное право по собственному усмотрению миловать или казнить любого из своих подданных.

Переписка между двумя оппонентами длилась в течение 15 лет и завершилась в 1579 году. Сами письма, широко известный памфлет под названием «История о великом князе Московском» и остальные произведения Курбского написаны грамотным литературным языком. Кроме того, они содержат весьма ценные сведения об эпохе царствования одного из самых жестоких правителей в истории России.

Уже живя в Польше, князь женился во второй раз. В 1571 году он взял в жены богатую вдову Козинскую. Однако этот брак просуществовал недолго и завершился разводом. В третий раз Курбский женился уже на небогатой женщине по фамилии Семашко. От этого союза у князя родились сын и дочь.

Незадолго до своей смерти князь принял участие еще в одном походе против Москвы под предводительством Но на этот раз воевать ему не пришлось - дойдя почти что до границы с Россией, он тяжело заболел и вынужден был повернуть назад. Умер Андрей Михайлович в 1583 году. Его похоронили на территории монастыря, расположенного под Ковелем.

Всю свою жизнь он был пылким сторонником православия. Гордый, суровый и непримиримый характер Курбского в значительной степени поспособствовал тому, что у него появилось множество врагов среди литовской и польской знати. Он постоянно ссорился с соседями и часто захватывал их земли, а королевских посланцев покрывал русской бранью.

Вскоре после смерти Андрея Курбского скончался и его поверенный князь Константин Острожский. С этого момента польское правительство стало понемногу отбирать владения у его вдовы и сына, пока, наконец, не забрало и Ковель. Судебные заседания по этому поводу длились несколько лет. В результате его сыну Дмитрию удалось возвратить часть утраченных земель, после чего он принял католичество.

Мнения о нем как о политическом деятеле и человеке часто бывают диаметрально противоположными. Некоторые считают его закоренелым консерватором с крайне узким и ограниченным кругозором, который во всем поддерживал бояр и противился царскому единовластию. Кроме того, его бегство в Польшу расценивают как некую расчетливость, связанную с большими житейскими выгодами, которые пообещал ему король Сигизмунд Август. Андрей Курбский подозревается даже в неискренности своих суждений, изложенных им в многочисленных трудах, которые были всецело направлены на поддержание православия.

Многие историки склонны думать, что князь все-таки был человеком чрезвычайно умным и образованным, а также искренним и честным, всегда выступавшим на стороне добра и справедливости. За такие черты характера его стали называть «первым русским диссидентом». Поскольку причины разногласия между ним и Иваном Грозным, а также сами сказания князя Курбского до конца не изучены, полемика по поводу личности этого известного политического деятеля того времени будет длиться еще долго.

Свое мнение по этому вопросу высказывал и небезызвестный польский геральдик и историк Симон Окольский, живший в XVII веке. Его характеристика князя Курбского сводилась к следующему: это был по-настоящему великий человек, и не только потому, что состоял в родстве с царским домом и занимал высшие военные и государственные должности, но и из-за доблести, так как он одержал несколько значимых побед. Кроме того, историк писал о князе как о поистине счастливом человеке. Судите сами: его, изгнанника и беглого боярина, с необыкновенными почестями принял к себе польский король Сигизмунд II Август.

До сих пор причины бегства и измена князя Курбского у исследователей вызывают живой интерес, так как личность этого человека неоднозначна и многогранна. Лишним доказательством тому, что Андрей Михайлович обладал недюжинным умом, может служить и тот факт, что, будучи уже немолодым, он сумел выучить латинский язык, которого до этой поры не знал вовсе.

В первом томе книги под названием Orbis Poloni, которая была издана в 1641 году в Кракове, все тот же Симон Окольский разместил герб князей Курбских (в польском варианте - Крупских) и дал ему объяснение. Он считал, что этот геральдический знак русский по своему происхождению. Стоит отметить, что в Средние века образ льва можно было часто встретить на гербах знати в разных государствах. В древнерусской же геральдике это животное считалось символом благородства, мужества, нравственных и воинских доблестей. Поэтому не удивительно, что именно лев был изображен на княжеском гербе Курбских.

Ноябрь 1528 - 23.5 или 24.5.1583, Ковель, Речь Посполита, ныне Волынская область Украины), князь, русский и литовский военный и государственный деятель, писатель-публицист; боярин (1556). Из рода князей Курбских, ветви ярославских Рюриковичей. Впервые упомянут в источниках осенью 1547 среди участников свадебной церемонии младшего брата царя Ивана IV Васильевича, дмитровского князя Юрия Васильевича. Был близок к правительству А. Ф. Адашева (единственный из современников позднее назвал его Избранной радой). В 1549-50 годах в чине стольника и в звании есаула участвовал в походе на Казань, находясь в составе свиты царя Ивана IV. 16.8.1550 послан воеводой в Пронск, в октябре 1550 зачислен в состав 1-й статьи «избранной тысячи» детей боярских, получив владения под Москвой. В 1552 участник похода на Казань, после его начала отправлен для снятия осады Тулы, преследовал отступавших крымских татар до реки Шиворонь, где участвовал в победоносной битве с ними и был ранен. В июле по царскому приказу выступил к Свияжску, в августе в составе русского войска под общим командованием Ивана IV направился под Казань, при штурме которой 2.10.1552 прорвался в город через Елбугины ворота, затем преследовал за городом отступавших казанских татар, был тяжело ранен. Во время болезни царя Ивана IV Васильевича (март 1553) присягнул младенцу-наследнику - царевичу Дмитрию Ивановичу. В 1553 сопровождал Ивана IV на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь, присутствовал на беседе с Максимом Греком в Троице-Сергиевом монастыре, во время которой Максим Грек предостерегал царя от продолжения поездки и сделал пророчество о возможной гибели во время неё царевича Дмитрия Ивановича (что и произошло в июне 1553). В 1553/54 во главе сторожевого полка участвовал в подавлении восстания черемисов в Среднем Поволжье (награждён за службу золотым угорским), в 1555 руководил подавлением новой вспышки восстания. В июне 1556 уже в чине боярина и находясь в свите царя, участвовал в походе Ивана IV для охраны пограничных рубежей под Серпухов; в сентябре - октябре возглавлял полк левой руки, стоявший в Калуге. В 1557 находился на береговой службе 2-м воеводой полка правой руки, стоявшего в Кашире, с 21.12.1557 - 1-м воеводой в Туле. С начала Ливонской войны 1558-83 1-й воевода сторожевого полка, затем - передового полка. Участвовал в осаде Нейшлосса (Сыренска), Нейгаузена (Новгородка), Дерпта (Юрьева; ныне Тарту, Эстония) и других городов.

11.3.1559 послан 2-м воеводой полка правой руки на охрану юго-западной границы от набегов крымских татар, находился в Калуге, Мценске, в июле - в Дедилове. Выступал убеждённым сторонником военных действий против Крымского ханства. В феврале - марте 1560 командовал в очередном Ливонском походе большим полком. Совершил успешные походы под Вейсенштейн (Белый Камень; ныне город Пайде, Эстония), Феллин (Вильян; ныне город Вильянди, Эстония), Вольмар (ныне город Валмиера, Латвия). В мае 1560 был в Юрьеве во главе передового полка, в августе нанёс поражение литовскому отряду во главе с князем А. И. Полубенским под Венденом (Кесью; ныне город Цесис, Латвия). Участник битвы при Эрмесе (2.8.1560), положившей конец существованию Ливонского ордена. В конце 1560 года участвовал в неудачной для русских войск битве под Вейсенштейном. При вступлении в войну польско-литовских и шведских войск вместе с другими полководцами защищал пограничные с Ливонией города. С 25.3.1562 находился в Великих Луках, 28 мая сжёг посад и захватил артиллерию в остроге Витебска, в августе проиграл бой с литовскими отрядами под Невелем, был ранен. В Полоцком походе 1562-63 2-й воевода сторожевого полка; в ночь с 5.2 на 6.2.1563 «по государеву указу» руководил установкой осадных тур (башен) перед полоцким острогом. После взятия Полоцка (15.2.1563) сопровождал Ивана IV до Великих Лук. 8.3.1563 получил назначение наместником в Юрьев на 1 год. С января 1563 вёл тайные переговоры с великим гетманом литовским Н. Ю. Радзивиллом Рыжим об условиях перехода на службу к великому князю литовскому и польскому королю Сигизмунду II Августу. Осенью 1563 Курбский вёл санкционированные русской стороной тайные, но безрезультатные переговоры с графом И. фон Арцем, наместником герцога Финляндии Юхана, о сдаче русскому царю замка Гельмет в Ливонии.

В ночь на 30.4.1564 в сопровождении 12 слуг бежал в Великое княжество Литовское (ВКЛ). Одной из причин его поспешного бегства, по предположению ряда историков, были полученные Курбским известия о его грядущей скорой опале и опасения возможного разоблачения его тайных связей с Радзивиллом и польским королём. Сам по себе побег Курбского за рубеж нельзя ещё считать предательством, однако он не был простым отъездом служилого человека от одного государя к другому. Курбский бежал, оставив на произвол судьбы практически всю свою собственность в Русском государстве с расчётом получить в ВКЛ компенсацию за переход на сторону Сигизмунда II Августа. Вскоре после этого Курбский, исходя из условий своего ленного пожалования землями в ВКЛ и на Волыни, стал участвовать в военных походах и активно помогать польскому королю в войне с Русским государством, что уже можно считать изменой. Мать, жена и сын Курбского, оставшиеся в Юрьеве, подверглись опале и скончались в тюрьме; вотчинные земли Курбского и другое его имущество были конфискованы и поступили в казну.

Сигизмунд II Август 4.7.1564 пожаловал Курбского волынскими местечками, Ковелем, Вижвой и Миляновичами с замками и с 28 сёлами, богатыми поместьями в Литве (до 10 сёл). Вскоре Курбский получил также упитские имения (в 1567, заключив договор с князем М. А. Чарторыйским, Курбский присоединил к своим волынским владениям Смединскую волость). В ВКЛ он занимал должности ковельского старосты (назначен в 1564, принял должность в 1565 и занимал её вплоть до смерти), кревского старосты (1566-71).

В сентябре - октябре 1564 Курбский вместе с князем Б. Ф. Корецким командовал передовым полком 70-тысячной польско-литовской армии в походе на Русское государство, участвовал в безуспешной трёхнедельной осаде Полоцка. В марте 1565 во главе конного отряда из 200 воинов в составе 15-тысячной литовской армии опустошал великолуцкие земли. В конце 1560-х годов Курбский лично вступил в тайные переговоры с представителем императора Максимилиана II Габсбурга аббатом И. Циром о создании антитурецкой лиги в составе Русского государства и Священной Римской империи. До начала 1571 года Курбский оставался при Сигизмунде II Августе и рассматривался им в качестве возможного кандидата для переговоров с русской знатью, чтобы убедить её представителей принять королевское подданство. В марте 1573 избран депутатом выборного сейма от Волыни, в мае 1573 участвовал в избрании польского короля Генриха Валуа. С приходом к власти в Речи Посполитой в 1576 нового польского короля Стефана Батория Курбский вернулся на военную службу. В августе - сентябре 1579 в походе польско-литовских войск на Русское государство участвовала рота во главе с Курбским, включавшая 86 казаков и 14 гусаров. В результате этого похода войска Стефана Батория отвоевали у Русского государства Полоцк (31.8.1579) и некоторые другие крепости. В 1581 по приказу короля Стефана Батория Курбский отправился в поход уже на Псков, но на пути к нему, в районе русской границы, серьёзно заболел и вернулся в Миляновичи.

Литературные интересы и духовные воззрения Курбского формировались под влиянием дяди со стороны матери - писателя В. М. Тучкова, учёного инока-публициста Максима Грека, духовного отца Курбского, старца ярославского Спасо-Преображенского монастыря Феодорита Кольского. Курбский был очень образован для своего времени, не чужд веяний западноевропейской Контрреформации. Изучал грамматику, риторику, диалектику, философию и другие светские «науки». В 1570-х годах выучил латинский язык. Его наиболее известные сочинения - три послания Ивану IV , а также «История о князя великого московского делах». В посланиях Курбского царю в полемической форме высказывалось несогласие с политикой Ивана IV, проводившейся в 1560-70-е годы, выражались симпатии к боярской аристократии. Курбский осуждал жестокие и бессудные казни подданных, видя в них покушение на прерогативы Страшного суда. Он высмеивал военные неудачи русских войск, которыми командовали не искусные «стратилаты», а безвестные «воеводишки», издевался над грубым стилем «широковещательного и многошумящего» царского послания, недостойного, по его мнению, даже рядового «убогого воина», противопоставлял царю свою западноевропейскую учёность, образованность и блестящие способности в области эпистолярного жанра и стиля. Стремясь вновь оправдать своё бегство в ВКЛ, Курбский в 3-м послании ссылался на «Парадоксы» Цицерона (прислал царю два отрывка из них в собственном переводе с латинского языка). Предсказывал Ивану IV гибель вместе со всем царским домом, если царь не вернётся к благочестивым делам.

Вопрос о датировке «Истории о князя великого московского делах» остаётся спорным и окончательно не решённым, но несомненно то, что она написана в период между 1573 и 1583. «История...», в которой Курбский новаторски соединил приёмы различных литературных жанров - летописей, житий, воинских повестей, мемуаров, написана в форме развёрнутого ответа на вопросы «светлых мужей» Речи Посполитой об особенностях правления Ивана IV. В ней изложена жизнь Ивана IV от рождения до начала 1570-х годов, названы причины его нравственного перерождения (влияние иосифлян, «шурьёв» Захарьиных-Юрьевых и других «пагубников отечества»), описаны трагические судьбы многих современников Курбского, погибших от царского произвола. В «Истории...» Курбский выступил представителем просвещённой аристократии, стоявшей на позициях компромисса с другими категориями дворянства. Государственным идеалом Курбского была Избранная рада, церковным - нестяжательство (смотри в статье Нестяжатели).

Во время пребывания в Юрьеве Курбский написал два послания к старцу Псково-Печерского монастыря Вассиану (Муромцеву) и, вероятно, «Ответ о правой вере Иоанну многоучёному» (возможно, известному в Юрьеве протестантскому проповеднику И. Веттерману). 1-е послание старцу Вассиану и «Ответ...» посвящены главным образом церковно-догматическим вопросам и имеют антикатолическую и антиеретическую направленность. 2-е послание старцу Вассиану содержит осуждение беззаконий царя, угодничества ряда церковных иерархов; в нём обличался неправедный суд, выражалось сочувствие бедственному положению служилых людей, торговцев, крестьян. Курбский призывал псково-печерских монахов выступить против жестоких действий Ивана IV и просил защиты от произвола царя. 3-е послание Вассиану, написанное, очевидно, уже в Вольмаре после бегства из Юрьева, содержало жалобы и упрёки монахам, не оказавшим Курбскому поддержки и распространявшим о нём наветы.

В 1570-х годах Курбский написал также ряд писем разным лицам, в том числе князю К. К. Острожскому, в которых защищал православие и выступал против союза с католической церковью и особенно против различных реформационных и еретических религиозных движений. В беседах со старцем Артемием пришёл к идее создания кружка книжников. Курбский и его единомышленники (князь М. А. Ноготков-Оболенский, шляхтич бакалавр А. Бжежевский и др.) переводили и переписывали различные сочинения христианских писателей, составили в начале 1570-х годов сборник церковных сочинений «Новый Маргарит» (включал труды Иоанна Златоуста, анонимное грамматическое сочинение «О знаках книжных» и «Сказ», составленный самим Курбским), перевели с латинского языка сборник слов и житий византийского агиографа Симеона Метафраста. Во 2-й половине 1570-х годов Курбский перевёл с латинского языка трактат Иоанна Дамаскина «Источник знания», включавший «Богословие», «Диалектику» (частично), возможно, «Книгу о ересях». Курбский работал также над переводами «Хроники» Никифора Каллиста Ксанфопула, сочинений отцов Церкви Василия Великого, Григория Богослова, Дионисия Ареопагита, Иеронима Блаженного и др. Оригинальные и переводные сочинения Курбского дошли до нас в списках 16-19 веков.

В истории древнерусской литературы Курбский оставил глубокий след как выдающийся писатель-публицист, впервые предпринявший попытку синтеза различных литературных жанров с целью создания нового жанра - биографии отдельного правителя на фоне истории его царствования. Литературное творчество Курбского - знаменательный феномен отечественной культуры, находящийся на пересечении различных литературных и языковых традиций - славяно-византийской и латинской, московской и западнорусской.

Соч.: Сочинения. СПб., 1914. Т. 1: Сочинения оригинальные; Переписка Ивана Грозного с А. Курбским. 3-е изд. М., 1993; То же // Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 2001. Т. 11: XVI в.; Сочинения А. Курбского // Там же.

Лит.: Горский С. [Д.]. Жизнь и историческое значение князя А. М. Курбского. Казань, 1858; Ясинский А. Н. Сочинения князя Курбского как исторический материал. К., 1889; Лурье Я. С. Донесения агента императора Максимилиана II аббата Цира о переговорах с А. М. Курбским в 1569 г. (По материалам Венского архива) // Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958; Скрынников Р. Г. Курбский и его письма в Псково-Печерский монастырь // Труды Отдела древнерусской литературы. М.; Л., 1962. Т. 18; он же. Переписка Грозного с Курбским. Парадоксы Э. Кинана. Л., 1973; Шмидт С. О. К изучению «Истории князя Курбского» // Славяне и Русь. М., 1968; он же. К истории переписки Курбского и Ивана Грозного // Культурное наследие Древней Руси. М., 1976; Кеепап Е. L. The Kurbskii-Groznyi Apocrypha. Camb. (Mass.), 1971; Рыков Ю. Д. Редакции «Истории» князя Курбского // Археографический ежегодник за 1970 г. М., 1971; он же. «История о великом князе Московском» А. М. Курбского и Опричнина Ивана Грозного // Исторические записки. 1974. Т. 93; он же. Князь А. М. Курбский и его концепция государственной власти // Россия на путях централизации. М., 1982; Флоря Б. Н. Новое о Грозном и Курбском // История СССР. 1974. №3; Зимин А. А. Первое послание Курбского Ивану Грозному: (Текстологические проблемы) // Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1976. Т. 31; он же. Побег князя А. Курбского в Литву // Русский родословец. 2002. №1; Rossing N., Renne В. Apocryphal - not Apocryphal? А critical analysis of the discussion concerning the correspondence between Tsar Ivan IV Groznyj and Prince А. Kurbskij. Cph., 1980; Цеханович А. А. К переводческой деятельности князя А. М. Курбского // Древнерусская литература. Источниковедение. Л., 1985; Auerbach I. А. М. Kurbskij: Leben in osteuropaischen Adelsgesellschaften des 16. Jahrhunderts. Мünch., 1985; idem. Identity in Exile: А. М. Kurbskii and national consciousness in the sixteenth century // Московская Русь (1359-1584): культура и историческое самосознание. М., 1997; Морозов Б. Н. Первое послание Курбского Ивану Грозному в сборнике конца XVI - начала XVII в. // Археографический ежегодник за 1986 г. М., 1987; Калугин В. В. Когда родился князь А. Курбский? // Архив русской истории. 1995. Вып. 6; он же. А. Курбский и Иван Грозный: Теоретические взгляды и литературная техника древнерусского писателя. М., 1998; Ерусалимский К. Ю. Представления А. М. Курбского о княжеской власти и русских князьях IX - середины XVI в. // Социум. 2004. Вып. 4; он же. А. Курбский как ренессансный историк // Время - История - Память. М., 2007; он же. Сборник Курбского. М., 2009. Т. 1-2; Филюшкин А. И. А. М. Курбский: просопографическое исследование и герменевтический комментарий к посланиям А. Курбского Ивану Грозному. СПб., 2007; он же. А. Курбский. М., 2008.

Андрей Михайлович Курбский – князь и неоднозначная политическая фигура, писатель, живший в 1528-1583 гг. Сложно составить однозначное мнение о Курбском А.М. как о человеке, ведь в различных исторических изданиях его называют и самолюбивым эгоистом, подавшимся в эмиграцию лишь для своей материальной выгоды, и умной, честной и непреклонной личностью, стоящей на страже правды и добра. Между тем среди известных деятелей русского средневековья, фигура Курбского занимает важное положение. Он не только успешно участвовал во многих значимых военных походах, но и принимал активное участие во внутренних реформах, которые проводились в 50-х гг. XVI столетия.

Участие в военных сражениях

Большую часть жизни Андрей Михайлович Курбский посвятил военным сражениям и походам. Первое его сражение было в 1552 г. Военачальник Курбский, которому на тот момент было всего 24 года, участвовал в Казанском походе. Во время Ливонской войны Курбский одержал ряд побед в крупных сражениях с поляками.

Помимо близости к Ивану Грозному, Курбский вел тайные переговоры с ко¬ролем Сигизмундом-Августом и руководителями Литовской рады, которые обещали ему большие богатства за измену родине. В то время как раз начались гонения союзников Сильвестра и Адашева и, хотя Курбский не чувствовал за собой никакой вины, все же он подозревал, что и его коснется участь других опальных личностей.

В апреле 1564 Курбский принимает решение срочно бежать из родных краев, дабы избежать преследований Ивана IV. На новой родине, в Литве, Курбский старался сделать все возможное, чтобы угодить новым хозяевам. Он также принимает активное участие в военных действиях, только теперь сражается против своих соотечественников, на стороне врага. Ведь, как и было обещано королем Сигизмундом-Августом, Андрей Михайлович получил в свое распоряжение огромные богатства и земельные имения. Нет однозначного мнения, повлияла ли материальная сторона на решение Крупского об участии в военных действиях против своих соотечественников.

Жизнь в эмиграции

Бросив жену и малолетнего сына во время спешного побега из Великой Руси, Курбский нашел себе утешение в изучении различных наук, среди которых было изучение латинского языка. К слову, он довольно преуспел в этом обучении, так как в последующем им были переведены на русский язык большое количество богословских произведений. Также Курбский уделял большое внимание «книжным делам». Имея острый ум и ясность мысли, Андрей Михайлович занялся публицистикой, вступив в яростную переписку с Иваном Грозным.

Литературное творчество

Рассматривая публицистическое творчество Курбского, в первую очередь необходимо упомянуть «Историю о великом князе Московском», в котором он пытался разоблачить царя Ивана Грозного и обвинял его в неоправданных убийствах воевод. Основным мотивом произведения являлось мысль о том, что царь должен править не единолично, а советуясь с боярами, близкими ему по родству. Рассматривая вопрос, почему царь Иван Грозный из умелого и справедливого правителя превратился, в деспота Курбский анализирует всю историю жизни царя, начиная от детства, в котором Грозному не было отказа ни в чем.

Данное произведение отражает литературный талант публициста. Во вступлении задается эмоциональный тон всего произведения. Основная часть послания описывает характеристики и судьбы гонимых воевод, которые сделали все во благо Руси, а в заключительной части описываются злоключения самого автора, вынужденного бежать в поисках спасения от гонений.

Также необходимо отметить произведение «Эпистолию первой к царю и великому князю московскому». Оно является первым посланием Курбского Грозному. В данном послании Андрей Михайлович обвиняет царя в несправедливости к себе и воеводам, которые сражались за царя. Современники отмечают хороший литературный слог, грамотность изложения и ясность мысли Курбского. По мнению исследователей, задача, которую ставил перед собой писатель, а именно уличить Ивана IV в злодеяниях, успешно выполнена.

Иван Грозный (также обладая незаурядным публицистическим даром) вступил с Курбским в ожесточенную переписку. В ней он живо отстаивал свое право на самодержавную власть и обвинял Курбского в неоправданной измене и погоне за материальными благами. Письма Ивана Грозного несли эмоциональный окрас, яркость словесных форм и отражали недюжий ум правителя. Благодаря переписке этих двух неординарных личностей мы имеем ценные памятники литературы и общественной мысли Древней Руси.

Нельзя не отметить, что в своих публицистических произведениях Курбский помимо критики царя активно пытался оправдать свое бегство из Руси. Оставив яркий след в истории, Андрей Михайлович Курбский умер в 1583 г.

Курбский Андрей Михайлович (ок. 1528 г. – V 1583 г.) – князь, писатель, публицист, переводчик. К. происходил из рода князей Ярославских, по материнской линии приходился родственником царице Анастасии. В 1549 г., имея дворовый чин стольника, в звании есаула участвовал в Казанском походе. В августе 1550 г. был назначен царем Иваном Грозным на ответственный пост воеводой в Пронск, где в то время ожидалось нашествие Орды. Через год был зачислен в тысячники и получил во владение под Москвой 200 четвертин земли. В 1551–1552 гг. нес воинскую службу поочередно в Зарайске, Рязани, Кашире, занимал там высокие должности. Во время начавшейся Казанской кампании 1552 г. К. должен был выступить в поход, но был послан вместе с боярином князем Петром Щенятевым во главе полка правой руки против крымских татар, осадивших в это время Тулу. Татары были разгромлены, и К. во главе тридцатитысячного войска двинулся к Казани, участвовал в штурме города, прославившись как храбрый полководец. В 1553–1555 гг. К. вначале во главе сторожевого полка, а затем командуя всем русским войском, принимал участие в подавлении восстания поволжских народов. В 1556–1557 гг. К. участвовал в проведении политики «избранной рады». Он проводил смотр служилых людей в Муроме, участвовал в определении размеров поместных окладов дворян. В 1556 г., в возрасте 28 лет, К. был пожалован боярским чином. В январе 1558 г., в начале Ливонской войны, К. командовал сторожевым полком, а в июне того же года, будучи вместе с А. Ф. Адашевым во главе передового полка, участвовал в успешно завершенном походе на Нейгауз и Дерпт. В марте 1559 г. К. был послан на южные рубежи Русского государства для защиты от набегов крымских татар. В 1560 г. он некоторое время командовал всем русским войском в Ливонии, в марте 1562 г. был поставлен во главе пограничного с Литвой гарнизона в Великих Луках, откуда напал на Витебск и разорил его, а в сентябре того же года был назначен вторым воеводой сторожевого полка в армии, которая в январе 1563 г. под предводительством Ивана Грозного выступила из Великих Лук на Полоцк. После взятия Полоцка К. получил назначение воеводой в Дерпт сроком на один год начиная с 3 апреля 1563 г. По истечении годового срока он еще около месяца находился в Дерпте в ожидании смены, а в ночь на 30 апреля 1564 г. бежал в Литву.

Вероятно, еще задолго до побега К. вступил в тайные сношения с властями Польско-Литовского государства. Дважды он получал послания от короля польского Сигизмунда II Августа, гетмана литовского Николая Радзивилла и подканцлера Великого княжества Литовского Евстафия Воловича с приглашением переехать в Литву и обещанием возместить все его имущественные потери в Русском государстве. Причиной побега послужило, возможно, изменение отношения к нему Ивана Грозного (назначение в Дерпт можно было рассматривать как проявление царской немилости – ранее туда же был сослан опальный А. Ф. Адашев). В Великом княжестве Литовском и на Волыни, которая до 1569 г. входила в его состав, а затем перешла под власть Польши, К. получил от короля богатую Ковельскую волость и город Ковель с замком (ранее принадлежавшие королеве Боне) и староство Кревское, а позже Смединскую волость и имения в Упитской волости. Однако по литовским законам он не имел права полной собственности, а мог владеть ими лишь на ленном праве. Поэтому наравне с другими обывателями и шляхтой он должен был выполнять земскую военную повинность. Зимой 1565 г. он участвовал в походе на Великие Луки, предводительствуя пятнадцатитысячным отрядом, а позже, в 1575 г., принимал участие в отражении набегов татар на Волынскую землю. В 1579 г. вместе со своим отрядом К. участвовал во взятии Полоцка Стефаном Баторием. В 1581 г. по приказу короля он снова должен был выступить ко Пскову, но по причине серьезной болезни вернулся в свое имение Миляновичи около Ковеля, где через два года и умер.

Вероятно, еще в молодости К. получил довольно широкое образование, был связан с московскими книжниками. Большое влияние на него оказал Максим Грек, с которым он встречался весной 1553 г. в Троице-Сергиевом монастыре, когда сопровождал царя с семьей на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь. К. многократно и с большим почтением упоминал Максима в своих сочинениях, называя его своим учителем. Возможно, К. является автором одного из Сказаний о Максиме Греке. Среди наиболее авторитетных для К. людей был и его духовный отец Феодорит Кольский. Произведения К. московского периода представлены несколькими посланиями. Три письма старцу Псково-Печерского монастыря Вассиану Муромцеву, по мнению Н. Андреева, были написаны К. в последний год его пребывания в России, в Дерпте. Эти послания, а также «Ответ о правой вере Ивану многоученному» (вероятно, известному в Дерпте протестантскому проповеднику И. Веттерману) посвящены догматическим вопросам. По мнению А. И. Клибанова, К. является автором двух житий Августина Гиппонского, также написанных в московский период.

Антилатинская и антиеретическая направленность ранних сочинений К. получила еще большее развитие в произведениях литовского периода. В 80-е гг. он составил компилятивную «Историю о осьмом соборе», указав ее источник – подобное сочинение, написанное в «Вилне от неякого субдиякона». Этим источником является сочинение Клирика Острожского «История о листрийском, то есть разбойничьем, Феррарском или Флорентийском соборе» (напечатана в Остроге в 1598 г.); оно направлено против папства и поэтому привлекло внимание К., который был противником надвигавшейся церковной унии.

Находясь в Литве, К. вступил в свой знаменитый спор с Иваном Грозным, началом которому послужило его первое послание царю, написанное в 1564 г., сразу же после бегства в занятый литовцами Вольмар (Валмиера), и резко критикующее террор Ивана Грозного. Получив ответ царя, составленный летом того же года, К. отправил ему второе, написанное в традициях гуманистической эпистолографии, краткое послание. В этом послании он продолжал обвинять царя в гонениях на бояр и критиковал его за неумение вести споры и излагать свои мысли. Второе послание К. царю было отправлено им только вместе с третьим посланием, которое было ответом на второе послание царя. Царь написал его в 1577 г., после успешного похода русских войск в Ливонию, что и послужило для него причиной торжества в спора с оппонентом. Но в 1578 г. обстановка резко изменилась в пользу Речи Посполитой, и это дало повод К. написать царю третье послание. Военные успехи каждого из государств оппоненты рассматривали как доказательство правильности своих политических взглядов. Рукописная традиция посланий К. Ивану Грозному богата, но самые ранние списки датируются второй четвертью XVII в. Послания К. Ивану Грозному входят, как правило, в состав так называемых «печерских сборников» и «сборников Курбского» последней трети XVII в. Первое послание известно в трех редакциях, самая ранняя из которых, первая (известно 24 списка), возникла на основе «печерского сборника», сложившегося в Псково-Печерском монастыре в 20-х гг. XVII в. Вторая редакция первого послания, вторичная по отношению к первой, входит в многочисленные «сборники Курбского», где она соседствует со вторым и третьим посланиями, «Историей о великом князе Московском» и другими сочинениями К. «Сборники Курбского» делятся на два вида, первый из которых представляет, по-видимому, более близкий архетипу вариант. Третья редакция представлена одним списком и отражает более поздний этап в истории текста. Второе и третье послания дошли в единственной редакции в составе «сборников Курбского».

Наиболее значительным и интересным произведением К. является «История о великом князе Московском», которая была закончена, вероятно, в первой половине 70-х гг. XVI в. Существует мнение, что она написана в 1573 г., во время бескоролевья в Речи Посполитон (1572–1573 гг.), с целью дискредитировать претендовавшего на польскую корону русского царя в Великом княжестве Литовском. В стилистическом отношении «История» неоднородна. В ее составе можно выделить единое сюжетное повествование об Иване Грозном и мартиролог мучеников, погибших от рук Ивана. А внутри этих двух частей в свою очередь обнаруживаются еще более мелкие повести (например, о взятии Казани, о Феодорите Кольском), которые были написаны, вероятно, в разное время. О поэтапности создания «Истории» свидетельствует и трансформация образа Ивана, который в начале «Истории» предстает лишь как «неправедный» царь, а в конце ее становится «сыном сатаны» и апокалиптическим «зверем». Тем не менее «История» представляет собой единое произведение, объединенное общей целью – развенчать тирана и противопоставить его политическим принципам свои.

В «Истории» нигде не излагаются четко взгляды К. – он преимущественно критикует своего противника, но в этой критике проявляются некоторые особенности его политической концепции. Будучи сторонником государственного устройства времен «избранной рады», К. осуждает царя за отход от принципов управления государством 50-х гг., считая, что мудрый и справедливый государь должен всегда прислушиваться к голосу окружающих его советников. В отказе от помощи мудрых советников К. видел причину тех бед, которые обрушились на Россию во времена правления Ивана Грозного. Правда, причиной многих несчастий К. считал также подверженность царя влиянию злых советников – иосифлян, обличаемых им как пособников террора. Для аргументации своих положений автор апеллирует к священной истории, цитирует Писание, но довольно часто обращается и к другим источникам – он ссылается на русские летописи, на Космографии (без точного указания источников); был он знаком также с сочинением Сигизмунда Герберштейна. В объяснении эволюции царя присутствуют рациональные моменты (дурная наследственность, отсутствие надлежащего воспитания, своенравность), что делает «Историю» новаторским произведением, в котором отражен интерес автора к человеческой личности. Будучи ярким памятником русской публицистики, «История» является в то же время важным этапом в развитии русской историографии. Современные события нашли в ней своеобразное и нетрадиционное отображение. Она в значительной мере знаменует собой переход историографии от погодного разделения повествования к тематическому, что характерно и для других исторических сочинений того времени (например, Летописец начала царства, Казанская история). К. пошел дальше, посвятив свое сочинение одной теме. Он не столько пишет историю царствования Ивана Грозного, сколько стремится объяснить превращение Ивана из «прежде доброго и нарочитого государя» в кровожадного тирана. В рукописной традиция известно более 70 списков «Истории», разделяющихся на четыре редакции: Полную, Сокращенную, Краткую и Компилятивную. Полная редакция представляет собой первоначальный авторский текст, Сокращенная – текст, систематически сокращенный и упрощенный, Краткая – значительно урезанный текст и Компилятивная – текст Полной редакции, значительно сокращенный и дополненный сведениями из «Выписи о втором браке Василия Ивановича», Степенной книги и других источников.

Попав в Литву, К. сблизился с представителями православного литовского дворянства, со многими из которых поддерживал переписку. Среди его литовских корреспондентов – крупнейший волынский магнат князь Константин Константинович Острожский, бежавший из Москвы и живший при дворе князя Юрия Слуцкого старец Артемий, а также владелец виленской типографии Кузьма Мамонич. Переписка К. обычно входит в состав «сборников Курбского» и довольно широко представлена в рукописной традиции. Она включает в себя три письма к воеводе киевскому князю Константину Острожскому, письмо к ученику Артемия Марку Сарыхозину, два письма к виленскому печатнику Кузьме Мамоничу, письмо к Кодиану Чапличу, два письма к пану Федору Бокею Печихвостовскому, письмо к княгине Ивановой-Черторижской, письмо к пану Остафию Троцкому, письмо к пану Древинскому и к мещанину львовскому Семену Седларю. Большинство этих посланий самим автором не датировано. Точно датированы только три письма: «Епистолия ко Кодияну Чапличю Андрея Ярославского» – 21 марта 1575 г.; «Цыдула Андрея Курбского до пана Древинского писана» – 1576 г.; «Посланейцо краткое к Семену Седларю, мещанину львовскому, мужу честному, о духовных вещах вопрошающему» – январь 1580 г.

Вся литовская переписка К. имеет ярко выраженный полемический характер. К. выступает в ней апологетом православия. Он глубоко враждебен к «латинству», но еще большую враждебность проявляет по отношению к реформационным движениям. Полемике с этими идеологическими противниками и укреплению позиций православия он и посвятил всю свою свободную от воинской службы жизнь в Западной Руси. В его имени Миляновичи существовал своего рода скрипторий, где переписывались рукописи и переводились различные сочинения, прежде всего восточно-христианских писателей. Есть основания полагать, что в кружке К. была составлена Толковая Псалтирь с антииудейской и антисоцинианской направленностью (ГИМ, собр. Новоспас. м-ря, № 1). Основная цель К. в его литературно-культурной деятельности – заменить дурные или неполные переводы сочинений авторитетных для православной церкви писателей более точными и полными, что он считал необходимым условием чистоты православия. Для организации переводческой работы К. посылал учиться в Краков и в Италию своего соратника князя Михаила Андреевича Оболенского; он сотрудничал также с «неким юношей имянем Амброжий», от которого постигал «верх философии внишныя» (по мнению В. Андреева, это был литовский шляхтич Амброжий Бжежевский, переводчик Хроники Мартина Бельского на белорусский язык). Сам К. уже в преклонном возрасте начал изучать латынь, чтобы самому заниматься переводами. Переводческая программа К., которую он четко формулирует в предисловии к «Новому Маргариту» и в письмах, оформилась под непосредственным влиянием Максима Грека. При выборе произведений для перевода он следовал указаниям Максима.

К. составил сборник под наименованием «Новый Маргарит», названный «новым» в отличие от традиционно бытовавших в древнерусской рукописной традиции сборников сочинений Иоанна Златоуста постоянного состава под названием Маргарит, с которым творение К. ничего общего не имеет. «Новый Маргарит» почти полностью состоит из произведений Иоанна Златоуста, большей частью ранее неизвестных по-славянски или, по мнению К., плохо переведенных. Он считал, что многие сочинения приписали Иоанну Златоусту еретики, пытавшиеся использовать его авторитет в своих целях. Чтобы отличить подлинные сочинения Златоуста от подложных, К. поместил в конце сборника полный перечень его произведений. Хотя «Новый Маргарит» сохранился только в двух списках (дефектный список ГБЛ, собр. Ундольского, № 187; список полный Б-ки герцога Августа в Вольфенбюттеле, God-Guelf. 64–43 Extrav.), он был широко известен, ибо некоторые отрывки из «Нового Маргарита» использовались для дополнения сборников сочитений Златоуста другого состава. «Новый Маргарит» состоит из 72 статей, пять из которых не являются сочинениями Иоанна Златоуста. Это предисловие К. к «Новому Маргариту», небольшое сочинение (вероятно, самого К.) «О знаках книжных», посвященное вопросам пунктуации, два Жития Иоанна Златоуста, одно из которых взято из Хроники Никифора Каллиста, и «Сказ» К., в котором он объясняет, почему обратился к этой Хронике.

В предисловии к «Новому Маргариту» К. вкратце изложил историю своей жизни, а также в концентрированном виде сформулировал программу своей переводческой деятельности (опубликовано Н. Д. Иванишевым, А. С. Архангельским, Ф. Ливер, И. Ауэрбах). Руководствуясь этой программой, К. обратился к философскому произведению Иоанна Дамаскина «Источник знания», бытовавшему в древнерусской рукописной традиции в неполном переводе X в. Иоанна экзарха Болгарского и известному под названием «Небеса». Свой перевод К. дополнил и другими произведениями этого автора и снабдил предисловием (опубликовано М. Оболенским). Предисловие и многочисленные «сказы» и схолии на полях мало изучены. Не решен также вопрос об атрибуции переводов других сочинений Иоанна Дамаскина, сопровождающих обычно в рукописной традиции «Источник знания», например его «Фрагментов». Сомнительна атрибуция К. «Диалога» константинопольского патриарха Геннадия Схолария (или Скулариса) с турецким султаном, который тематически дополняет один из фрагментов – «Прение христианина с сарацином». Скорее всего перевод этого сочинения, существовавший раньше, привлек К. полемической направленностью и был включен им в свой сборник. Отсутствуют очевидные доказательства того, что К. переводил Повесть о Варлааме и Иоасафе, которая также обычно дополняет перевод сочинений Иоанна Дамаскина. Неясен вопрос о причастности К. к переводу и составлению сборника сочинений Симеона Метафраста (сохранился в единственном списке – ГИМ, Синод. собр., № 219; в его состав входят кроме метафрастовых житий некоторые статьи из «Нового Маргарита»), хотя К. широко цитирует произведения Метафраста и часто упоминает его в своих оригинальных сочинениях. В этот сборник вошли четыре метафрастовых жития в переводе Максима Грека, под влиянием которого К., вероятно, и обратился к творчеству Симеона Метафраста.

В переписке К. существуют свидетельства того, что он занимался переводами из Василия Великого и Григория Богослова, но списки этих переводов не сохранились или неизвестны. К. приписывается также перевод небольших отрывков из произведений Епифания Кипрского и Евсевия Кесарийского, которые входят обычно в состав сборников, содержащих переводы из других авторов или его оригинальные сочинения. Традиционно считалось, что К. принадлежал перевод повести Энея Сильвия «Взятие Константинополя турками». Как убедительно доказал Б. М. Клосс, переводчиком этой повести на самом деле был Максим Грек. Традиционно приписываемый К. перевод небольшого отрывка из Дионисия Ареопагита, который он посылает в письме к К. Острожскому, выполнен ранее К., так как этот отрывок полностью совпадает с текстом перевода, помещенным в Великих Минеях Четиих. Перевод К. сочинения малоизвестного немецкого автора, ученика Лютера, Иоганна Спангенберга «О силлогизме» обычно встречается в списках вместе с переводом произведений Иоанна Дамаскина и служит как бы дополнением к нему. Поскольку К. предлагал использовать произведения Иоанна Дамаскина в полемике против католиков и протестантов, он считал необходимым также дать читателю инструментарий для философских споров и с этой целью перевел трактат о силлогизме, заранее предупредив при этом читателя, что не все силлогизмы годятся для постижения истины, но многие из них используются своекорыстно искусными в спорах иезуитами.

Перевод К. сочинения И. Спангенберга свидетельствует о его интересе к светским знаниям – «внешней философии», о которой он не раз вспоминает в своих сочинениях как о необходимом для каждого христианина элементе образования. Поэтому К. обращается и к произведениям Цицерона, два отрывка из «Парадоксов» которого в собственном переводе он включил в свое третье послание к Ивану Грозному. Использование произведений античных авторов было характерно для гуманистической эстетики, с принципами которой К. познакомился, приобщившись к западной образованности в Великом княжестве Литовском. Влияние гуманистических идей и своеобразие таланта обусловили особое место К. в истории русской литературы.

Изд.: 1) Переписка с Иваном Грозным: Сказания князя Курбского / Изд. Н. Г. Устрялова. СПб., 1833, ч. 1–2 (2-е изд. СПб., 1842; 3-е изд. СПб., 1868); Иванишев Н. Д. Жизнь князя Курбского в Литве и на Волыни. Киев, 1849, т. 1–2; Оболенский М. О переводе князя Курбского сочинений Иоанна Дамаскина // Библиограф. зап., 1858, т. 1, № 12, стб. 355–366; Архангельский А. С. Борьба с католичеством и западно-русская литература конца XVI – первой половины XVII в. // ЧОИДР, 1888, кн. 1, отд. 1. Приложения, с. 1–166; Сочинения князя Курбского. Т. 1. Сочинения, оригинальные / Изд. Г. З. Кунцевича // РИБ, СПб., 1914, т. 31; St?hlin К. Der Briefwechsel Iwans des Schrecklichen mit dem F?rsten Kurbskij. Leipzig, 1921; Liewehr F. Kurbskij’s Novyj Margarit. Prag, 1928 (Ver?ffentlichungen der Slavistischen Arbeitsgemeinschaft an der Deutschen Universit?t; Prag, 2. Reihe: Editionen, Heft 2); The Correspondence between Prince A. M. Kurbsky and Tsar Ivan IV of Russia / Ed. by J. L. I. Fennell. Cambridge, 1955; Ivan 1e Terrible. Ep?tres avec le Prince Kourbski / Trad. de D. Olivier. Paris, 1959; Ivan den Skraekkelige: Brevveksling med Fyrst Kurbskij 1564–1579. Oversat af B. Norretranders. Munksgaard, 1959; Der Briefwechsel zwischeri Andrej Kurbskij und Ivan dem Schrecklichen / Hsgb. von H. Neubauer, J. Schutz. Wiesbaden, 1961; Prince Kurbsky’s History of Ivan IV / Ed. by J. L. I. Fennell. Cambridge, 1965; Prince Andr? Kurbski. Histoire du r?gne de Jean IV (Ivan le Terrible) / Trad. de M. Forstetter. Gen?ve, 1965; Eisman W. О sillogisme vytolkovano: Eine ?bersetzung des F?rsten Andrej M. Kurbskij aus den Erotemata Trivii Johan Spangenbergs. Wiesbaden, 1972 (Monumenta Lingu? Slaviae Dialectae Veteris. Fontes et Dissertationes, 9) Курбский А. М. История о великом князе Московском: (Отрывки) / Подг. текста п примеч. Я. С. Лурье // Изборник. М., 1972; Kurbskij A. M. Novyj Margarit: Historisch-kritische Ausgabe auf der Grundlage der Wolfen-b?tteler Handschrift. Lieferungen 1–5. Hsgb. von Inge Auerbach. (Bausteine zur Geschichtc der Literatur bei den Slaven). Giessen, 1976–1977.

Доп.: Курбский Андрей . История о великом князе Московском / Подг. текста и комментарии А. А. Цехановича, перевод А. А. Алексеева // ПЛДР. 2-я пол. XVI в. М., 1986, с. 218–399, 605–617.

Лит.: Кавелин Л. Объяснение плана Казани, неизвестное Устрялову // Маяк, 1843, т. 8. с. 49; Горский А. В. Жизнь и историческое значение князя А. М. Курбского. Казань, 1854; Попов Н. А. О биографическом и уголовном элементе в истории // Атеней, 1858, № 46, с. 131–168; Опоков З. З. Князь Курбский // Киев. унив. изв., 1872, август, № 8, с. 1–58; Андреев В. Очерк деятельности князя Курбского на защиту православия в Литве и на Волыни. М., 1873; Петровский М. Князь А. М. Курбский: Историко-библиографическио заметки по поводу последнего издания его «Сказаний» // Учен. зап. Казан. ун-та, 1873, т. 40, июль – август, с. 711–760; Бартошевич Ю. Князь Курбский на Волыни / Перев. с польск. // Исторический вестник, 1881, сентябрь, с. 65–85; Архангельский А. С. Борьба с католичеством и умственное пробуждение Южной Руси к концу XVI в. // Киев. старина, 1886, т. 15, май, с. 44–78; июнь, с. 237–266; Четыркин О. Два русских деятеля в Польше // Колосья. 1886. ноябрь, с. 85–96; Ясинский А. Сочинения князя Курбского как исторический материал // Киев. унив. изв., 1889, октябрь, с. 45–120; Шумаков С. Акты литовской метрики о князе Курбском и его потомках // Книговедение. 1894, № 7 и 8, с. 17–20; Харлампович К. 1) Западнорусские православные школы XVI и начала XVII в. Казань, 1896, с. 237–276; 2) Новая библиографическая находка // Киев. старина, 1900, июль – август, с. 211–224; Владимиров П. В. Новые данные для изучения литературной деятельности князя Андрея Курбского // Тр. IX Археол. съезда в Вильне. М., 1897, т. 2, с. 308–316; Соболевский А. И. 1) Переводная литература, с. 279–282; 2) Эней Сильвий и Курбский // Сборник в честь Ю. А. Кулаковского. Киев, 1911, с. 11–17; Попов Н. Рукописи Московской синодальной библиотеки. М., 1905, вып. 1 (Новоспасское собрание), с. 117–157; Иконников. Опыт по историографии. Киев, 1908, т. 2, с. 1816–1830; Московская политическая литература XVI в. СПб., 1914, с. 85–132; Балухатый С. Переводы князя Курбского и Цицерон // Гермес, 1916, январь – май, с. 109–122; Грушевский А. С. Из полемической литературы конца XVI в. // ИОРЯС, 1917, т. 22, кн. 2, с. 291–313; Лурье Я. С. 1) Вопросы внешней и внутренней политики в посланиях Ивана IV // Послания Ивана Грозного. М.; Л., 1951, с. 468–519; 2) Донесения агента императора Максимилиана II аббата Цира о переговорах с А. М. Курбским в 1569 г. // АЕ за 1957 г. М., 1958, с. 457–466; 3) Первое послание Грозного Курбскому: (Вопросы истории текста) // ТОДРЛ. Л., 1976, т. 31, с. 202–235; 4) Вторая пространная редакция Первого послания Грозного Курбскому // Там же. Л., 1977, т. 32, с. 56–69; 5) О возникновении и складывании в сборники переписки Ивана Грозного с Курбским // Там же. Л., 1979, т. 33, с. 204–213; Курилова Л. А. Из наблюдений над языком и стилем трех писем кн. А. Курбского к разным особам в Польше // Доповiдi та повiдомлення Львiв. ун-та, 1952, вып. 1, с. 27–34; D?nissoff ?lie. Une biographie de Maxime le Grec par Kurbski. – Orientalia Christiana Periodika, 1954, vol. 20, p. 44–84; Andreyev N. I) Kurbsky’s Letters to Vas’yan Muromtsev. – Slavonic and East European Review, 1955, vol. 33, p. 414–436; 2) Was the Pskov-Pechery Monastery a Citadel of the Non-Possessors? // Jahrb?cher f?r Geschichte Osteuropas, 1969, N. F., Bd 17, H. 4, S. 481–493; Зимин A. A. 1) И. С. Пересветов и его современники. М., 1958; 2) Когда Курбский написал «Историю о великом князе Московском»? // ТОДРЛ. М.; Л., 1962, т. 18, с. 305–312; 3) Первое послание Курбского Ивану Грозному: (Текстологические проблемы) // Там же. Л., 1976, т. 31, с. 176–201; Скрынников Р. Г. 1) Курбский и его письма в Псково-Печерский монастырь // Там же, т. 18, с. 99–116; 2) Переписка Грозного и Курбского: Парадоксы Эдварда Кинана. Л., 1973; 3) О заголовке Первого послания Ивана IV Курбскому и характер их переписки // ТОДРЛ. Л., 1979, т. 33, с. 219–227; Rozemond К. Kurbsky’s Translation of the Works of Saint John of Damaskus // Texte und Untersuchungen, 1966, Bd 94, S. 588–593; Шмидт С . О. 1) К изучению «Истории князя Курбского» (о поучении попа Сильвестра) // Славяне и Русь. М., 1968, с. 366–374; 2) Новое о Тучковых: (Тучков, Максим Грек, Курбский) // Исследования по социально-политической истории России. Л., 1971, с. 129–141; 3) Об адресатах Первого послания Ивана Грозного князю Курбскому // Культурные связи народов Восточной Европы в XVI в. М., 1976, с. 304–328; 4) К истории переписки Курбского и Ивана Грозного // Культурное наследие Древней Руси. М., 1976, с. 147–151; Freydank D. 1) Zu Wesen und Bergiffbestimmung des Russischen Humanismus // Zeitsehrift f?r Slavistik, 1968, Bd 13, S. 57–62; 2) A. M. Kurbskij und die Theorie der antiken Historiographie // Orbis mediaevalis / Festgabe f?r Anton Blashka. Weimar, 1970, S. 57–77; 3) A. M. Kurbskij und die Epistolographie seiner Zeit // Zeitschrift f?r Slavistik, 1976, Bd 21, S. 261–278; Auerbach I. I) Die politische Forstellungen des F?rsten Andrej Kurbskij // Jahrb?cher f?r Geschichte Osteuropas. N. F., 1969, Bd 17, H. 2, S. 170–186; 2) Nomina abstracta im Russischen des 16. Jahrhunderts // Slavistische Beitr?ge, 1973, Bd 68, S. 36–73; 3) Kurbskij-Studien: Bemerkungen zu einem Buch von Edward Keenan // Jahrb?cher f?r Geschichte Osteuropas. N. F., 1974, Bd 22, S. 199–213; 4) Further Findings on Kurbskij’s Life and Work // Russian and Slavic History / Ed. by D. K. Rowney and G. E. Orchard. 1977, p. 238–250; Backus O. P. A. M. Kurbsky in the Polish-Lithuanian State (1564–1583) // Acta Balto-Slavica, 1969–1970, t. 6, p. 78–92; Рыков Ю . Д. 1) Владельцы и читатели «Истории» князя А. М. Курбского // Материалы научной конференции МГИАИ. М., 1970, вып. 2, с. 1–6; 2) Редакции «Истории» князя Курбского // АЕ за 1970 г., М., 1971, с. 129–137; 3) Списки «Истории о великом князе Московском» кн. А. М. Курбского в фондах Отдела рукописей // Зап. Отд. рук. ГБЛ. М., 1974, т. 34, с. 101–120; 4) К вопросу об источниках первого послания Курбского Ивану Грозному // ТОДРЛ. Л., 1976, т. 31, с. 235–246; 5) Князь А. М. Курбский и его концепция государственной власти // Россия на путях централизации. М., 1982, с. 193–198; Keenan Е. L. The Кurbskij – Groznyj Apocripha: The Seventeenth Century Genesis of the «Correspondence», Attributed to Prince A. M. Kurbskij and Tsar Ivan IV. Cambridge, Mass., 1971; 2) Putting Kurbskij in his Place; or: Observations and Suggestions Concerning the Place of the History of the Muscovity in the History of Muscovite Literary Culture // Forschungen zur Osteuropaische Geschichte, 1978, Bd 24, S. 131–162; Уваров К . И. 1) «История о великом князе Московском» А. М. Курбского в русской рукописной традиции XVII–XIX вв. // Вопросы русской литературы. М., 1971, с. 61–79; 2) Неизданный труд Г. З Кунцевича (обзор гранок второго тома «Сочинения князя Курбского») // АЕ за 1971 г. М., 1972, с. 315–317; Лихачев Д. С. 1) Курбский и Грозный – были ли они писателями? // РЛ, 1972, № 4, с. 202–209; 2) Существовали ли произведения Курбского и Грозного? // Лихачев Д. С. Великое наследие. 2-е изд. М., 1979, с. 376–393; 3) Стиль произведений Грозного и стиль произведений Курбского // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским, с. 183–214; Клосс Б. М. Максим Грек – переводчик повести Энея Сильвия «Взятие Константинополя турками» // Памятники культуры. Новые открытия: Ежегодник 1974. М., 1975, с. 55–61; Юзефович Л. А. Стефан Баторий о переписке Ивана Грозного и Курбского // АЕ за 1974 г. М., 1975, с. 143–144; Осипова К. С. 1) О стиле и человеке в историческом повествовании второй половины XVI в. // Учен. зап. Харьк. гос. ун-та. Харьков, 1962, т. 116, с. 25–28; 2) «История о великом князе Московском» А. Курбского в Голицынском сборнике // ТОДРЛ. Л., 1979, т. 33, с. 296–308; Gоltz H. Ivan der Schreckliche zitiert Dionysios Areopagites // Kerygma und Logos Gottingen, 1979, S. 214–225; Васильев А. Д. Об особенности употребления военной лексики в посланиях А. М. Курбского к Ивану Грозному // Исследования словарного состава русского языка XVI–XVII вв. Красноярск, 1980, с. 56–64; Rossig N., R?nne В. Apocriphal – nor Apocriphal? A Critical Analysis of the Discussion Concerning the Correspondence Between Tsar Ivan IV Groznyj and Prince Andrej Kurbskij. Copenhagen, 1980; Беляева Н. П. 1) Ученые и литературные труды князя А. М. Курбского // Матер. XIX Всесоюзн. студенческой конф. Филология. Новосибирск, 1981, с. 53–63; 2) Материалы к указателю переводных трудов А. М. Курбского // Древнерусская литература: Источниковедение. Л., 1984, с. 115–136; Гладкий А. И. 1) К вопросу о подлинности «Истории о великом князе Московском» А. М. Курбского: (Житие Феодорита) // ТОДРЛ. Л., 1981, т. 36, с. 239–242; 2) «История о великом князе Московском» А. М. Курбского как источник «Скифской истории» А. И. Лызлова // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1982, т. 13, с. 43–50; Морозов С. А. О структуре «Истории о великом князе Московском» А. М. Курбского // Проблемы изучения нарративных источников по истории русского средневековья. М., 1982, с. 34–43; Цеханович А. А. К переводческой деятельности князя А. М. Курбского // Древнерусская литература: Источниковедение. Л., 1985, с. 110–114.

Доп.: Auerbach I . Andrej Michajlovi? Kurbskij: Leben in Osteurop?ishen Adelsgesellschaften des 16. Jahrhunderts. M?nchen, 1985; Цexанович А. А . А. М. Курбский в западнорусском литературном процессе // Книга и ее распространение в России в XVI–XVIII вв. Л., 1985. С. 14–24; Лихачев Д. С. Великий путь: Становление русской литературы XI–XVII вв. М., 1987. С. 179–182; Freydank D. Zwischen grrechisches und lateinisches Tradition: A. M. Kurbskijs Rezeption des humanistischen Bildung // Zeitschrift f?r Slawistik. 1988. Bd 33, H. 6. S. 806–815.

А. И. Гладкий, А. А. Цеханович

Отличное определение

Неполное определение ↓

Курбский, князь Андрей Михайлович

Боярин и воевода, писатель, род. в 1528 г., ум. в 1583 г. В первый раз имя кн. Курбского встречается в 1549 г., когда он сопровождал царя Иоанна IV в Казанский поход в звании стольника, и находился в есаулах вместе с братом царицы Анастасии - Никитой Романовичем Юрьевым, который со стороны его матери, рожденной Тучковой, приходился ему правнучатным братом. Вскоре по возвращении из Казанского похода, кн. Курбский был отправлен воеводой в Пронск, для охраны юго-восточных границ от набега татар, а в следующем, 1551 г., вместе с кн. Щенятевым начальствовал полком правой руки, стоявшим на берегу р. Оки, в ожидании нападения крымских и казанских татар. Несмотря на свою молодость, кн. Курбский пользовался особым доверием царя, что видно, напр. из следующего: воеводы, стоявшие в Рязани, стали местничаться с кн. Мих. Ив. Воротынским и отказались к нему ездить, вследствие чего в войске произошел сильный беспорядок. Узнав об этом, царь послал кн. Курбскому грамоту с поручением объявить воеводам, чтобы они были "без мест". В конце того же 1551 г. царь собрался с большим войском в поход к Казани. Получив на пути к Коломне известие, что крымцы осадили Тулу, царь велел идти на выручку Тулы полку правой руки, под предводительством кн. Курбского и кн. Щенятева, а также передовому и большому полкам. Тулу сильно осаждал в течение двух дней сам крымский хан Девлет-Гирей, а теперь он бежал в степи, испугавшись прихода русских войск. Кн. Курбский и кн. Щенятев нагнали крымцев на берегу реки Шивороны, разбили их, отняли многих пленных и взяли ханский обоз. В этой битве кн. Курбский получил тяжкие раны в голову, плечи и руки, что не помешало ему, однако, через восемь дней снова выступить в поход. Полк правой руки направился через Рязанскую область и Мещеру, по лесам и "дикому полю", прикрывая собой движение царя к Казани от нападения ногайцев. 13 августа царь и все войско прибыли в Свияжск, где отдохнули несколько дней; 20 августа переправились через Казанку, а 23 все полки стали на назначенных им местах. Полк правой руки, под начальством кн. Курбского и кн. Щенятева, расположился на лугу за р. Казанкой, между большими болотами, и сильно терпел как от стрельбы с крепостных стен Казани, построенных на крутой горе, так и от беспрестанных нападений с тыла, черемис, выезжавших из дремучих лесов, наконец от дурной погоды и вызванных ею болезней. В решительном приступе к Казани 2 октября 1552 г. кн. Курбский с частью полка правой руки должен был идти на Елбугины ворота, снизу от Казанки, а другому воеводе правой руки, кн. Щенятеву, велено было подкреплять его. Татары подпустили русских к самой крепостной стене и тогда стали лить на их головни кипящую смолу, бросать бревна, камни и стрелы. После упорного и кровопролитного боя татары были опрокинуты со стен; войска большого полка ворвались через проломы в город и вступили в ожесточенную битву на улицах, а кн. Курбский стоял у входа в Елбугины ворота и заграждал татарам путь из крепости. Когда татары, видя, что дальнейшая борьба невозможна, выдали русским своего царя Едигера, а сами стали бросаться со стен на берег р. Казанки, намереваясь пробиться сквозь расположенные там туры полка правой руки, а затем, отбитые тут, стали переправляться вброд на противоположный берега, кн. Курбский сел на коня и с 200 всадников бросился в погоню за татарами, которых было по крайней мере 5000: дав им немного отойти от берега, он ударил на них в то время, когда последняя часть отряда находилась еще в реке. В своей "Истории кн. вел. Московского", кн. Курбский, рассказывая об этом подпиге своем, прибавляет: "Молюся, да не возомнит мя кто безумна, сам себя хвалюща! Правду воистину глаголю и дарованна духа храбрости, от Бога данна ми, не таю; к тому и коня зело быстра и добра имех". Кн. Курбский прежде всех ворвался в толпу татар, и во время битвы конь его трижды врезывался в ряды отступавших, а в четвертый раз и конь, и всадник, сильно раненные, повалились на землю. Кн. Курбский очнулся несколько времени спустя и видел, как его, точно мертвеца, оплакивали двое его слуг и два царских воина; жизнь его была спасена, благодаря бывшей на нем крепкой праотеческой броне. В "Царственной книге" имеется подтверждение этого рассказа: "А воевода кн. Андрей Мих. Курбский выеде из города, и вседе на конь, и гна по них, и приехав во всех в них; они же его с коня збив, и его секоша множество, и прейдоша по нем за мертваго многие; но Божиим милосердием последи оздравел; татарове же побежаша на рознь к лесу".

В начале марта 1553 г. царь Иоанн IV сильно занемог и, на случай смерти, велел боярам присягнуть в верности своему малютке сыну Димитрию. Среди бояр нашлись сторонники двоюродного брата царя, кн. Влад. Андр. Старицкого; бояре спорили, горячились и медлили с присягой, говорили о нежелании своем служить Захарьиным во время малолетства Дмитрия. Самые влиятельные и близкие к царю люди, Сильвестр и Адашев, и те в эту тяжелую минуту выказали отсутствие безусловной преданности и сердечного расположения к царю. Кн. Курбский, принадлежавший к партии Сильвестра и Адашева, что ясно видно из его многочисленных лестных отзывов о них, во время болезни царя к ним не примкнул. В своем ответе на второе послание Иоанна он говорит, между прочим: "А о Володимере брате воспоминаешь, аки бы есть мы его хотели на царство: воистину, о сем не мыслих: понеже и не достоин был того". Надо полагать, что царь оценил образ действий кн. Курбского, потому что, по выздоровлении своем, взял его с собой в числе немногих сопровождающих на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь. Первая остановка по выезде из Москвы была в Троице-Сергиевом монастыре, где в то время жил Максим Грек, пользовавшийся уважением царя. Максим стал отговаривать царя от задуманного далекого путешествия, особенно с женой и маленьким сыном, доказывал, что такие обеты неразумны, что "Бог вездесущ и всюду зрит недреманным оком своим, и что святые его внимают молитвам нашим, взирая не на место, где оне приносятся, а на добрую волю и власть нашу над собою"; вместо поездки в Кирилло-Белозерский монастырь Максим советовал собрать вокруг себя вдов, сирот и матерей тех воинов, которые погибли во время Казанского похода, и стараться утешить их и устроит их судьбу. Царь упорствовал однако в своем намерении, и Максим высказался в духе пророческом, поручив царскому духовнику Андрею Протопопову, кн. Ив. Фед. Мстиелавскому, Алексею Адашеву и кн. Курбскому, сопутствовашим царю, передать ему, что в случае непослушания, сын его Дмитрий умрет во время путешествия. Царь не внял советам Максима Грека и отправился в Дмитров, оттуда в Песношский монастырь, лежащий на р. Яхроме, где были приготовлены суда для дальнейшего путешествия. В Песношском монастыре жил на покое бывший коломенский епископ Вассиан Топорков, любимец и приближенный Иоаннова отца, вел. кн. Василия Ивановича. Весьма интересен отзыв кн. Курбского о беседе царя Иоанна с Вассианом, и мы овстановимся на нем при рассмотрении сочинения кн. Курбского "История кн. вел. Московского".

Царь и его спутники возвратились с богомолья в Кирилло-Белозерский монастырь в июле 1553 г. В начале 1554 г. кн. Курбский вместе с Шереметевым и с кн. Микулинским был послан усмирить мятеж в земле Казанской, так как вотяки, черемисы и татары не хотели платить дань и повиноваться царским наместникам и тревожили своими набегами нижегородские пределы. Pyсские войска углубились в леса, где скрывались бунтовщики, пользуясь знанием местности; целый месяц воеводы преследовали их и успешно сражались с ними более двадцати раз: они побили 10000 неприятелей, с их атаманами Янчурой и Алекой Черемисином во главе, и возвратились в Москву ко дню Благовещения с "пресветлою победою и со множайшими корыстьми". После этого арская и побережная сторона покорились и обещали давать дань, а царь наградил воевод золотыми шейными гривнами со своим изображением. В 1556 г. кн. Курбский был послан вместе с кн. Фед. Ив. Троекуровым усмирять снова восставших луговых черемис. По возвращении из этого похода он, в должности воеводы полка левой руки, находился в Калуге, для охраны южной границы от угрожавшего нападения крымцев, а затем стоял в Кашире, начальствуя вместе с кн. Щенятевым правой рукой. В этом же году он был пожалован в бояре.

В январе 1558 г. началась война с Ливонией из-за отказа ее платить дань, обещнную Московскому государству еще при Иоанне III магистром Плеттенбергом. Громадное русское войско (по словам кн. Курбского было 40 тысяч, или даже более) выступило из Пскова и вошло в Ливонию тремя отрядами, причем сторожевым полком начальствовали кн. Курбский и Головин. Войску было дано приказапие "воевать землю", т. е. жечь и опустошать посады, но никак не осаждать города. В течение целого месяца русские опустшали Ливонию и возвратились с большим количеством пленных и с богатой добычей. После этого Ливония хлопотала о мире, но Иоанн не согласился даже на перемирие. Весной 1558 г. был взят Сыренск (Нейшлосс), и воеводой там оставлен Заболоцкий, а остальным воеводам царь приказал идти на соединение с кн. Петр. Ив. Шуйским и с кн. Курбским, шедшими из Пскова на Нейгауз; кн. Курбский начальствовал передовым полком. кн. Шуйский - большим полком, кн. Вас. Сем. Серебряный - правой рукой. Нейгауз был взять после трехнедельной осады; затем осажден, был Дерпт, в котором затворился сам дерптский епископ. 18 июля были подписаны условия сдачи, а на следующий день русские заняли укрепления города. В это лето русские завоевали до двадцати городов. "И пребыхом в той земле аж до самаго первозимия, - пишет кн. Курбский. - и возвратихомся ко царю нашему со великою и светлою победою".

Не прошло и полугода после возвращения из Ливонии, как кн. Курбский был послан на южную украину, которой угрожали крымцы. 11 марта 1559 г. были росписапы воеводы по полкам, и кн. Курбский вместе с кн. Мстиславским назначены воеводами правой руки; сначала они стояли в Калуге, а затем им было велено перейти ближе к степям, в Мценск. В августе, когда опасность миновала, войска были распущены по домам, и кн. Курбский тое, вероятно, возвратился в Москву. Между тем из Ливонии приходили неутешительные вести, а действиями посланного туда главного воеводы царь был, по-видимому, не совершенно доволен: "Сего ради, - пишет кн. Курбский, - введе мя царь в ложницу свою и глагола ми словесами, милосердием растворенными и зело любовными и к тому со обещаньми многими: "Принужден бых, рече, от оных прибегших воевод моих, або сам итти сопротив Лифлянтов, або тебя, любимаго моего, послати, да охрабрится паки воинство мое, Богу помогающу ти; сего ради иди и послужи ми верне". Кн. Курбский со своим отрядом направился к Дерпту и, в ожидании прибытия в Ливонию других воевод, произвел движение к Вейссенштейну (Пайде). Поразив под самым городом ливонский отряд, он узнал от пленных, что магистр с войском стоит в восьми милях, за большими болотами. Ночью кн. Курбский выступил в поход, пришел утром к болотам и целый день употребил для переправы через них войска. Если бы ливонцы встретились в это время с русскими, то поразили бы их, будь даже более многочисленное войско у кн. Курбского, но они, по словам его, "яко гордые, стояли на широком поле от тех блат, ждуще нас, аки две мили, ко сражению". Переправившись через эти опасные места, воины отдохнули немного и затем около полуночи начали перестрелку, а затем, вступив в рукопашную, обратили ливонцев в бегство, преследовали их и нанесли большой урон. Возвратившись в Дерпт и получив в подкрепление отряд из 2000 воинов. добровольно к нему присоединившихся, кн. Курбский после десятидневного отдыха выступил к Феллину, где находился отказавшийся от должности магистр Фюрстенберг. Кн. Курбский послал вперед татарский отряд, под начальством кн. Золотого-Оболенского, будто бы для того, чтобы жечь посад; Фюрстенберг выехал птротив татар со всем своим гарнизоном и едва спасся, когда кн. Курбский ударил на него из засады. Когда в Ливонию вступило наконец ожидаемое большое войско, под начальством кн. И. Ф. Мстиславского и кн. Петра Ив. Шуйского, кн. Курбский с передовым полком присоединился к ним и они вмести пошли к Феллину, послав в обход отряд кн. Барбашина. Вблизи города Эрмеса на кн. Барбашина напал ливонский отряд под начальством ландмаршала Филиппа Шаль-фон-Белля; ландмаршал потерпел поражение и вместе с командорами был взят в плен. Кн. Курбский с великой похвалой отзывается о нем: "бе бо муж, яко разсмотрихом его добре, не токмо мужественный и храбрый, но и словества полон, и остр разум и добру память имущ". Отсылая его с другими важными пленными в Москву, кн. Курбский и прочие воеводы письменно умоляли царя не казнить ландмаршала - он был, однако, казнен, за резкое выражение, сказанное царю на приеме. Во время трехнедельной осады Феллина кн. Курбский ходил под Венден и разбил начальника литовского отряда кн. Полубенского, посланного против него Иеронимом Ходкевичем, а под Вольмаром поразил ливонцев и нового ландмаршала. Сражение кн. Курбского с кн. Полубенскимг было первым столкновением русских с польским королем из-за прав на Ливонию. Явилась необходимость для защиты границ от литовских набегов расставить по городам воевод, которым было приказано также ходить опустошать литовские пограничные места. Кн. Курбский стоял на Луках Великих, и в июне 1562 г. сделал нападение на Витебск и сжег посад. В августе того же года он был отправлен против литовцев, опустошавших окрестности Невля. Показания польских историков Стрыйковского, Бельского и Гваньини противоречат Псковской летописи. Если верить им, то кн. Курбокий потерпел сильное поражение под Невлем, имея несравненно больше войска нежели литовцы, и бежал потом в Литву, из опасения царского гнева; в Псковской же летописи сказано только "приходили литовские люди под Невлю городок великого князя, и волости воевали и пошли прочь; и ходил за ними кн. Андрей Курбской и с иными воеводами, и мала была помощь, с обеих сторон поторнулися и языков наш и взяли у них" и царь в своем ответе на послание кн. Курбскому пишет, между прочим, относительно битвы под Невлем: "с 15 тысячами вы не могли победить 4 тысячи, и не только не победили, но и сами от них едва возвратились, ничего не успев" - таким образом и летопись и царь согласно говорят, что кн. Курбскому не удалось победить литовцев, но из этого еще нельзя заключить о поражении, грозившем ему гневом царя, - Иоанн, конечно, попрекнул бы Курбского поражением. Бельский высказывает мнение, что после Невльской битвы царь подозревал кн. Курбского в измене, но и это сомнительно, как потому, что для этого но было никакого повода, так и ввиду того, что в таком случае царь едва ли бы взял его с собой 30 ноября того же года в поход под Полоцк и оставил бы в начале марта 1563 г. воеводой в новозавоеванном городе Дерпте. "Коли бы мы тебе в том не верили, - писал Иоанн кн. Курбскому, - и мы бы тебя в ту свою вотчину не посылали". С небольшим год спусти после этого, ночью 30 апреля 1564 г. кн. Курбский бежал, в сопровождении нескольких человек детей боярских, в ливонский город Вольмар к польскому королю, оставив на произвол судьбы жену и девятилетнего сына. Верный слуга его Шибанов был схвачен дерптскими воеводами и отослан в Москву к царю, где и казнен; мать, жена и сын кн. Курбского посажены в тюрьму и умерли там от тоски. Все лица, близко к нему стоявшие, были, по-видимому, подвергнуты допросу; по крайней мере об этом можно судить по тому, что былы записаны "речи старца от Спаса из Ярославля, попа чернаго отца духовного Курбского", очевидно, того Феодорита, о котором Курбский отзывается с большой похвалой в 8-й главе своей "Истории".

Так как ни сам кн. Курбский в "Истории" и в посланиях к царю, ни Иоанн в своих ответах на послания не указывают, что именно побудило кн. Курбского отехать в Литву, то мы можем лишь делать догадки и предположения. Если верить повествованию дерптского бюргера Ниенштедта и неизвестного по имени ливонского летописца, кн. Курбский вел в 1563 г. переговоры о сдаче нескольких ливонских городов, но переговоры эти не увенчались успехом. Очень возможно, что кн. Курбский опасался, как бы царь не приписал эту неудачу его злому умыслу и как бы его не постигла участь Сильвестра и Адашева и других его единомышленников. Как видно из слов самого кн. Курбского, он не сразу решился покинуть отечество и считал себя невинно изгнанным: "Коего зла и гонения от тебя не претерпех, - пишет он в послании, - и коих бед и напастей на мя не подвигл еси! и коих лжеплетений презлых на мя не возвед еси! А приключившиямися от тебя различные беды по ряду, за множеством их, не могу ныне изрещи: понеже горестию еще души моей объять бых. Но вкупе все реку конечне: всего лишен бых, и от земли Божия туне отогнан бых, аки тобою понужден. Не испросих умиленными глаголы, ни умолих тя многослезным рыданием, и не исходатайствовах от тебя никоея ж милости архиерейскими чинами; и воздал еси мне злыя за благия и за возлюбление мое непримирительную ненавитсь! Бог сердцам зритель: во уме моем прилежно смышлях и обличник совестный мой свидетеля на ее поставих, и, исках и зрех мысленне и обращаяся, и не вем себя и не найдох ни в чем же пред тобою согрешивша". Иоанн в своем ответе на это послание говорит между прочим.· "А за такия ваши послуги, еже выше рехом, достойны есте были многих опал и казней; но мы еще с милостию к вам опалу свою чинили, аще бы твоему достоинству, и ты б к недругу нашему не уехал, и в таком деле, в коем бы нашем граде избыл еси, и утекания тебе сотворити было невозможно. Зла же и гонения безлепа от мене не приял еси, и бед и напастей на тя не подвигл есмя; а кое и наказание мало бывало на тебе, и то за твое преступление: понеже согласился еси с нашими изменники. А лжей и измен их же не сотворил еси, на тебя не взваживал есмя; а которые еси свои проступки делал, и мы по тем твоим винам по тому и наказание чинили". По всему вероятию, на кн. Курбском лежала опала за его участие в "избранной раде" и за его близость к Сильвестру и Адашеву, гонение против которых Иоанном Грозным было воздвигнуто после смерти царицы Анастасии Романовны в 1560 г. Намек на опалу и на то, в чем состояла измена, мы находим в словах Иоанна которые он велел гонцу Колычеву сказать польскому королю Сигизмунду-Августу: "Курбского и его советников измены то, что он хотел над государем нашим и над его царицею Настасьею и над их детьми умышляти всякое лихое дедо: и государь наш, уведав его измены, хотел было его посмирити, и он побежал".

В удельно-вечевую пору, как известно, существовало право отъезда, т. е. перехода бояр от одного князя к другому. Это было право дружинников. Со времени усиления Москвы, главным же образом с княжения Иоанна III, это право отъезда, в силу необходимости, должно было ограничиться: северо-восточная Русь объединилась под властью московских князей-собирателей, и отъезд стал возможен только в Орду, или в Литовское великое княжество, что в глазах государей московских стало считаться уже изменой, следовательно, преступлением, а не законным правом. При Иоанне III, при Василии Ивановиче, а в особенности при Иоанне IV со многих виднейших бояр были взяты клятвенные записи, с поручительством митрополита и других бояр и служилых людей в том, что они не отъедут из Московского государства. На отъезд к "бусурманам", разумеется, не находилось охотников, - и Литовское великое княжество было единственным убежищем для бояр, недовольных московскими порядками. Великое княжество Литовское, населенное русским православным народом, привлекало к себе бояр большей независимостью там высшего служилого класса, начинавшего уже организовываться по образу и подобию польского магнатства. Отъезды бояр в Литву особенно усилились с наплывом "княжат" в среду московского боярства, так как эти княжата имели все основание считать себя не дружинниками, но все-таки "вольными" слугами московского государя. Но и в Литовском великом княжестве не все княжата были в свою очередь довольны тамошними порядками, и также считали себя вправе отъезжать из Литвы в Москву, где их, в противоположность своим отъезжим князьям, не только не считали изменниками, но, напротив, принимали весьма ласково и награждали вотчинами. Булгаковы, Патрикеевы, Голицыны, Бельские, Мстиславские, Глинские выехали из Литвы и играли выдающуюся роль в Московском государстве. Отъезды княжат из Москвы в Литву и обратно при Иоанне III создали большую неустойчивость в пограничной между этими государствами территории, в которой находились вотчины этих княжат: они то признали над собой власть Литвы, то Москвы, меняя эту зависимость сообразно своим личным обстоятельствам. Эта неустойчивость пограничной территории, даже называвшейся в ту пору "страной князей", была постоянно причиной враждебных отношений Московского государства к Литовскому, а с течением времени привела и к враждебным столкновениям между Москвой и Польшей. Кн. Курбский, подобно другим княжатам, не признавал за царем Иоанном права запретить отъезд из Московского государства и в своем ответе на второе послание Иоанаа псал: "затворил еси царство русское, сиречь свободное естество человеческое, яко во адове твердыне; и кто бы из земли твоей поехал, по пророку, до чужих земель, яко Иисус Сирахов глаголет: ты называешь того изменником; а если изымают на пределе, и ты казнишь различными смертьми".

Один из исследователей жизни кн. Курбского (Иванишев) высказывает предположение, что он "действовал обдуманно и только тогда решился изменить своему царю, когда плату за измену нашел для себя выгодною". Другой исследователь (Горский) говорит: "Если бы Курбский бежал в Литву действительно из страха смерти, то, вероятно, он сделал бы это и без приглашения короля, потому что ему, без сомнения, было известно, как хорошо принимает король русских изменников. Видно, что Курбский делал свое дело не торопясь, даже слишком не торопясь, потому что для окончания всех переговоров, какие он вел с Сигизмундом-Августом, требовалось много времени. Эта медленность есть лучшее доказательство, что насчет жизни своей Курбский был совершенно спокоен". Из сохранившихся грамот "листов" королевских на имя кн. Курбского - видно, что польский король, действительно, приглашал его переехать в Литву, но в этом нет ничего особенного; и раньше переманивались в Литву московские бояре и все пригодные к военной службе. Что касается "выгодной платы за измену", то ни польский король Сигизмунд-Август, ни литовский гетман Радзивил нн высказали ничего определенного: король обещал в охранной грамоте быть к князю Курбскому милостивым (где се ему ласкове обецует ставить), а гетман обещал приличное содержание. Ввиду этого нет основания утверждать, что Курбский решился на отъезд из каких-либо корыстных побуждений.

Отъехав в Вольмар, кн. Курбский отправил Иоанну послание, в котором упрекал его за побиение бояр и воевод, за оклеветание верных подданных, говорил о своем собственном гонении и о необходимости покинуть отечество и советовал удалить наушников. И от побега Курбского и от его послания Иоанн был вне себя от гнева: он написал пространный ответ, ссылался на древнюю историю, на книги Св. Писания и творения св. отцов, оправдывал свои дела, винил бояр. В начале ответа Иоанн кратко изложил свою родословную, как доказательство неоспоримых прав на престол и преимущества своего рода перед родом кн. Курбского, упомянувшего в послании к царю, что он до конца дней будет в молитвах "печаловаться на него Пребезначальной Троице" и призывать на помощь всех святых, "и государя моего праотца, кн. Феодора Ростиславовича". В этих словах царь увидал вероятно намек на желание быть самостоятельным князем, так как употребил следующее обращение к кн. Курбскому: "князю Андрею Михайловичу Курбскому, восхотевшему своим изменным обычаем быти Ярославскому владыце". На это письмо или, как Курбский его называл - "зело широкую эпитолию" вел. кн. Московского последовало "краткое отвещание" кн. Курбского; начинается оно так: "Широковещательное и многошумящее твое писание приях, и выразумех и познах, иже от неукротимаго гнева с ядовитыми словесы отрыгано, еже не токмо цареви, так великому и во всей вселенной славимому, но и простому, убогому воину сие было не достойно". Далее он говорит, что заслуживает не укоризн, а утешения: "не оскорбляй - рече пророк, - мужа в беде его, довольно бо таковому", что сначала он хотел отвечать на каждое слово царское, но затем решил предать все суду Божию, считая, что "рыцарю" неприлично вступать в перебранку, а христианину стыдно "отрыгать глаголы из уст нечистые и кусательные".

Руководимый чувством мести против Иоанна кн. Курбский в октябре 1564 г. принял участие в осаде польскими войсками Полоцка, незадолго перед тем взятого Иоанном. Вслед за тем, зимой 1565 г., на второй неделе великого поста, 15000 литовцев вторглись в область Великолуцкую, и кн. Курбский участвовал в этом нашествии. В 1579 г., уже при Стефане Батории, он опять был под Полоцком, который на этот раз не устоял против нападения поляков. На третий день после осады Полоцка, т. е. 2 сентября 1579 г., кн. Курбский ответил на второе послание Иоанна, присланное ему за два года перед тем из Владимира Ливонского, того самого Вольмара, где он укрывался после бегства из Московского государства. Овладев Вольмаром, царь вспомнил об бегстве туда Курбского и с иронией писал ему: "И где еси хотел успокоен быти от всех трудов твоих, в Волмере, и тут на покой твой Бог нас принес; и где чаял ушел, а мы тут, за Божию волею: съугнали!" В этом послании царь упрекал кн. Курбского в том, что "избранной рада", к которой Курбский принадлежал, хотела присвоить себе высшую власть: "вы хотесте с попом Селивестром и с Алексеем Адашевым и со всеми своими семьями под ногами своими всю Русскую землю видети; Бог же дает власть, ему-ж хощет... не токмо повинны хотесте мне быти и послушны, но и мною владеете, и всю власть с меня снясте, и сами государилися, как хотели, а с меня все государство сняли: словом, аз бых государь, а делом ни чего не владел". Гордый успехами своими в Ливонии, Иоанн хвалился, что и без крамольных бояр побеждает "претвердые грады германские силою животворящего креста", "аще бо и паче песка морского беззакония моя, но надеюсь на милость благоутробия Божия, может пучиною милости своея потопити беззакония моя, яко же и ныне грешника мя суща, и блудника, и мучителя помилова..." В своем ответе на это послание кн. Курбский снова укоряет царя в оклеветании благочестивых мужей, упрекает в неблагодарности к Сильвестру, исцелившему на время его душу, перечисляет бедствия, обрушившиеся на Московское государство после изгнания и избиения мудрых советников, убеждает царя вспомнить лучшую пору своего царствования и смириться и в заключение советует не писать в чужие земли чужим слугам. К этому ответу кн. Курбский приложил перевод двух глав из Цицерона. Вероятно, кн. Курбский нашел, что недостаточно полно изобразил разницу между лучшей порой царствования Иоанна и эпохой гонений и казней, потому что 29 сентября того же 1579 г. написал еще послание Иоанну; в этом послании он подробно сравнивал время Сильвестра с временем наушников и советовал Иоанну опомниться, чтобы не погубить себя и род свой.

Посмотрим, что получил кн. Курбский во владениях польского короля и как протекала его жизнь на чужбине. 4 июля 1564 г. Сигизмунд-Август дал ему в вознаграждение за земли, покинутые в отечестве, обширные поместья в Литве и на Волыни: в Литве, в Упитском повете (в нынешней Виленской губ.) староство Кревское и до 10 сел, при которых считалось более 4000 десятин, на Волыни - город Ковель с замком, местечко Вижву с замком, местечко Миляновичи с дворцом и 28 сел. Все эти поместья были даны ему только "на выхованье", т. е. во временное пользование, без права собственности, вследствие чего соседние князья и паны начали заселять и присваивать себе земли Ковельской волости, нанося обиды ему и крестьянам. В 1567 г. "в награду за добрую, цнотливую (доблестную), верную, мужнюю службу во время воевания с польским рыцарством земли князя Московского" Сигизмунд-Август утвердил все эти поместья в собственность за кн. Курбским и за потомством его в мужском колене. С этого времени он стал называть себя во всех бумагах: кн. Андрей Курбский и Ярославский, в письмах к царю Иоанну, Андрей Курбский княжа на Ковлю, а в завещании своем: Андрей Михайлович Курбский, Ярославский и Ковельский.

В первом послании своем к Иоанну кн. Курбский писал, что надеется, с помощью Божией, быть "утешен от всех скорбей государскою милостию Сигизмунда-Августа". Надежды его, однако, не оправдались: недостаточно было милости польского короля для утешения скорби. С одной стороны до кн. Курбского доходили слухи обо всех бедствиях, постигавших Московское государство - "в отечестве слышах огнь мучительства прелютейший горящ"; с другой стороны он очутился между людьми "тяжкими и зело не гостелюбными и к тому в гресех различных развращенными" - так выражается он сам в "Предисловии на Новый Маргарит", из котораго можно почерпнуть ценные сведения о его душевном настроении и о научных занятиях в Литве. Упоминая о слухах, доходивших до него из Московского государства, он говорит: "Аз же вся сия ведахи слышах и бых обят жалостию и стисняем отовсюду унынием и снедающе те нестерпимыя предреченныя беды, яко моль, сердце мое".

Князь Курбский жил большей частью в Миляновичах, верстах в 20 от Ковеля. Он обнаружил за эту эпоху своей жизни тяжелый нрав: в отношениях к соседям, отличался суровостью и властолюбием, нарушал права и привилегии своих ковельских подданных и не исполнял королевских повелений, если находил их несогласными со своими выгодами. Так напр., получив королевский приказ об удовлетворении кн. Чарторижского за разбой и грабеж крестьян его, кн. Курбского, в Смедыне, он так в присутствии вижа, присяжного следователя дел подлежавших суду воевод, и ипветовых старост отвечал присланному от кн. Чарторижского с королевским листом: "Я-де, у кгрунт Смедынский уступоватися не кажу; але своего кгрунту, который маю з´ласки Божье господарское, боронити велю. A естли ся будут Смедынцы у кгрунт мой Вижовский вступовать, в тые острова, которые Смедынцы своими быть менят, тогды кажу имать их и вешать". На Люблинском сейме 1569 г. волынские магнаты жаловались королю на притеснения, которые терпят от кн. Курбского, и требовали, чтобы от него были отобраны имения, ему данные. Сигизмунд-Август не согласился, объявив, что Ковель и старство Кревское даны кн. Курбскому по весьма важным государственным причинами. Тогда магнаты стали сами управляться с неприятным чужеземцем. Кн. Курбский так говорит об этом: "ненавнстные и лукавые суседи прекаждаху ми дело сие, лакомством и завистию движими, хотяще ми выдрати данное ми именье з´ласки королевския на препитание, не только оьъяти и поперети хотяще многия ради зависти, но и крови моей насытися желающе ". Два тома актов, изданных в Киеве Временной комиссией, посвящены жизни кн. Курбского в Литве и на Волыни - и почти все эти акты касаются процессов кн. Курбского с различными частными лицами и столкновений его с правителством из-за прав владения разными имениями, а также дела по убиению поляками некоторых москвитян, выехавших с ним в Литву.

В 1571 году кн. Курбский женился на знатной и богатой польке Марье Юрьевне, происходившей из древнего княжеского рода Голшанских. Она была никак не моложе, а может быть и старше его, и выходила уже в третий раз замуж. От первого брака с Андреем Монтовтом у нее было два взрослых сына; от второго брака с Михаилом Козинским - одна дочь, вышедшая замуж за кн. Збаражского, а потом за Фирлея. Брак с Марьей Юрьевной казался кн. Курбскому выгодным, так как через него он вступал в родство с кн. Сангушками, Збаражскими, Сапегами, Полубенскими, Соколинскими, Монтовтами, Воловичами и приобретал обширные поместья в Литве и на Волыни. Лет пять кн. Курбский жил согласно со своей женой, в тихом уединении, большей частью тоже в Миляновичах. Затем, Марья Юрьевна, сильно захворав, написала духовное завещание, которым отказывала все свои имения мужу, а сыновьям от первого брака завещала только Голтенки и заложенные в частные руки два села, предоставляя их выкупить и владеть ими нераздельно, как вотчиной. Марья Юрьевна не умерла, но через год начались семейные раздоры: пасынки кн. Курбского, Монтовты, люди буйные и строптивые, винили его в дурном обращении с их матерью из корыстных целей, т. е. из желания захватить ее поместья. Правда, князь Курбский запер свою жену и никого не допускал к ней, но им руководили при этом совершенно другие соображения, заставившие его в 1578 г. искать развода. Владимирский епископ Феодосий утвердил развод, без объявления тех причин, по которым церковные законы дозволяют расторжение брака: в Литве и Польше существовал обычай давать развод только на основании согласия обеих сторон.

В апреле 1579 г. кн. Курбский женился в третий раз на Александре Петровне Семашко, дочери старости кременецкого. Через год у них родилась дочь, княжна Марина, а в 1582 г. сын, князь Дмитрий. Марья Юрьевна подала тогда королю Стефану Баторию жалобу на своего бывшего мужа в незаконном расторжении брака. Король передал жалобу митрополиту киевскому и галицкому Онисифору, назначен был духовный суд и к суду вытребован кн. Курбский. Кн. Курбский не явился в суд, ссылаясь на болезнь, но представил свидетельские показания, дававшие ему право на развод; позднее он заключил с Марьей Юрьевной мировую сделку, в которой между прочим сказано: "она уже до меня и до маетности моея ничего не мает". - Чувствуя ослабление сил и предвидя близкую кончину, кн. Курбский написал духовное завещание, по которому Ковельское имение оставил сыну. Вскоре после этого, в мае 1583 г., он скончался и погребен в монастыре св. Троицы, в трех верстах от Ковеля.

Избранный по смерти Стефана Батория на польский престол Сигизмунд III стал преследовать вдову и детей кн. Курбского и решил даже отобрать Ковельское имение, как незаконно присвоенное; в марте 1590 г. состоялось решение королевского суда, по которому Ковельское имение было отобрано от наследников.

Единственный сын кн. Курбского, кн. Дмитрий Андреевич, был подкоморием упитским, перешел в католичество и основал в имении своем Криничине церковь во имя св. св. апостолов Петра и Павла для распространения римско-католической религии. Он умер после 1645 г., и оставил двух сыновей: Яна и Андрея и дочь Анну; по сведениям же, имеющимся в русском государственном архиве, у него был еще третий сын Кашпер, имевший маетности в витебском воеводстве. Кн. Ян Дм. Курбский был градским писарем упитским, а брат его кн. Андрей отличался мужеством в военных походах и доказал свою преданность королю Яну Казимиру во время нашествия на Польшу шведского короля Карла X, за что и был награжден почетным званием маршлка упитского. По свидетельству королевской грамоты Станислава-Августа (Понятовского) 1777 г. и по показанию польского писателя Окольского, род князей Курбских угас со смертью его внуков Яна и Казимира, не оставивших мужеского потомства. Но из дел русского государственного архива известны правнуки кн. Андрея Мих. Курбского, князь Александр и князь Яков, дети Кашпера Курбского, выехавшие из Польши в Россию в первые годы царствование Иоанна и Петра Алексеевичей. Оба они возвратились в лоно православия и вступили в русское подданство. В последний раз имя кн. Курбских упоминается в 1693 г.

Отличное определение

Неполное определение ↓