Духовное наследие алимов дагестана полностью не изучено. Арабо-мусульманское просвещение в дагестане О философии и науке

В жизни М.Абдуллаева было много сложных ситуаций. В Дагфилиале АН СССР научная общественность республики в 1963 г. три дня обсуждала его первую монографию «Мыслители Дагестана XIX и нач. XX вв.». Ее подвергли суровой критике как идейно вредную, рекомендовано было ее приостановить. У него было изъято 17 работ с обвинением автора в идеализации патриархально-феодального прошлого. Но и в этих условиях профессор продолжал научную работу, совершая смелый научный подвиг, пересматривая устоявшиеся в научной литературе и закрепленные в партийных документах оценки досоветского арабо-мусульманского культурно-философского наследия.
Многие ученые в Центре и других республиках не верили, что в досоветском Дагестане была научная и философская мысль, заслуживающая изучения.
Благодаря его публикациям на русском и иностранных языках досоветский Дагестан предстал перед миром как один из просвещенных уголков мира. В своем отзыве на одну из работ М.Абдуллаева директор Института философии и права АзССР академик Ф. Кочарли писал: «...в результате исследований М.А. Абдуллаева совершенно изменилось у нас представление об уровне развития духовной культуры народов досоветского Дагестана. Оказывается, Дагестан не стоял в стороне от столбовой дороги мировой цивилизации, а вносил свою достойную лепту в ее развитие».
М.А. Абдуллаев является зачинателем многих направлений философской и социально-политической науки в Дагестане: исламоведения, социологии, истории философской мысли, социальной философии, национальных отношений, советологии и т.д. Ныне к этим проблемам прибавились еще два объекта изучения: философские вопросы медицины и информациологии.
Наиболее рельефно энциклопедичность юбиляра выступает в его книге «Актуальные проблемы философской науки». Магомед Абдуллаевич - автор ряда работ по исламу, написанных в духе требований того времени.
В современных исследованиях по исламу он показывает, что ислам сыграл огромную прогрессивную роль в мировой истории и развитии культуры, выступал идеологической основой, теологической оболочкой и интегрирующим фактором компонентов арабо-мусульманской культуры.
Он одним из первых четко и с глубоким знанием осветил проблемы суфизма, показал распространение его в Дагестане, раскрыл сущность разновидностей тарикатского мюридизма в республике: накшбандийского, кадирийского и шазилийского. Он осветил деятельность и воззрения 12 дагестанских тарикатских шейхов, в том числе 4 проживающих в Турции. М.Абдуллаев показал, что тарикатский мюридизм вырос на идеях суфизма, который с X-XI вв. развивался в Дагестане.
Им опубликованы 30 монографий, 3 сборника статей, 5 учебных пособий, сотни глав и статей в коллективных монографиях, сборниках и журналах. Среди них: «Казим-Бек - ученый и мыслитель», «Мыслители Дагестана XIX и начала XX вв.», «Философская и общественно-политическая мысль Дагестана в XIX в.», «Али Каяев», «Из истории философской и общественно-политической мысли народов Дагестана в XIX в.», «Некоторые вопросы теологии ислама», «Северный Кавказ в объективе антикоммунизма», «Из истории научной и педагогической мысли досоветского Дагестана», «Общественно-политическая мысль в Дагестане в начале XX в.», «Из истории философской и общественно-философской мысли Дагестана», «Мыслители Дагестана». Недавно из печати вышла его книга «Реформация ислама в XIX - начале XX вв.». Его исследования имеют не только местное, региональное, но и общенаучное значение.
Магомед Абдуллаевич сыграл большую роль в подготовке научных и научно-педагогических кадров по философии. Им подготовлено свыше 30 кандидатов и 3 доктора наук для Дагестана и республик Северного Кавказа. Как президент Даготделения МАИ, заведующий кафедрами ДМА, ДГУ, ДНЦ РАН и директор фонда им. шейха Абдурахмана-Хаджи он координирует научную деятельность значительной части обществоведов. Он участник и организатор многих международных, всесоюзных, всероссийских и региональных конференций, член ряда научных советов страны.
Его заслуги отмечены присвоением ему званий засл. деятеля науки, Всесоюзной премией за лучшую работу в области общественных наук, дважды Государственными премиями РД. Юбиляр - действительный член Международной академии информатизации и президент его Дагестанского отделения. Магомед Абдуллаевич - талантливый и опытный педагог, он более 60 лет посвятил обучению и воспитанию подрастающего поколения: работал в начальной, семилетней, средней школе и в вузах.
В советский период многие вузы страны приглашали М.Абдуллаева для чтения спецкурсов. С 1987 года он работает в Дагестанском научном центре РАН зав. кафедрой философии и иностранных языков. Его статьи печатались во многих журналах СССР и зарубежных стран, современных газетах, журналах России и Дагестана.
У юбиляра выработался особый стиль изложения - ясный и доступный для читателей. Его статьи отличаются остротой и четкой постановкой вопросов, логичностью, объективностью, концептуальной последовательностью и аргументированностью.
Высокое чувство общественного долга, организаторские и пропагандистские способности проявляет юбиляр, работая много лет директором общественного фонда им. шейха Абдурахмана-Хаджи. Здесь регулярно проводятся заседания круглого стола, диспуты, тематические вечера, посвященные проблемам воспитания молодежи, и материалы их публикуются в бюллетене фонда.
Широкими познаниями, целеустремленной, продолжительной научной и педагогической деятельностью М.А. Абдуллаев заслужил признательность и уважение народов Дагестана, интеллигенции, студенчества. И ныне маститый ученый, талантливый педагог полон энергии, поражает удивительным трудолюбием и необычайной продуктивностью.
В эти юбилейные дни хочется горячо и сердечно поздравить Магомеда Абдуллаевича со знаменательным событием в его жизни и пожелать ему новых успехов в науке, крепкого здоровья и долгих лет счастливой жизни!

Как известно, под названием «Просвещение» в историю вошло идейное течение, возникшее в ряде стран Западной Европы в XVIII веке на основе успехов разума и науки. Оно характеризуется твердой верой в человеческий разум и необходимостью его освобождения от предрассудков и догм, верой в возможность изменения на основе разума негуманного характера отношений между людьми. Просветители стремились развеять мифы и с помощью научных знаний полностью изменить человеческое воображение.

Хотя в каждой отдельной стране Просвещение носит специфический характер, но в целом оно имеет общую основу: вера в человеческий разум, избавление от оков невежества, суеверий, мифов, защита научного и технического познания, как орудия улучшения условий жизни человечества, религиозная и этическая терпимость, защита неотъемлемых естественных прав человека, критика суеверий и защита деизма (но также и материализма), борьба против политической тирании. Именно эти черты роднят между собой различные направления Просвещения, сложившиеся в разных странах.

Примерно эти же черты свойственны и дагестанской просветительской мысли, сформировавшейся значительно позже европейской, а именно в конце XIX и начала XX вв. Причину такого отставания во времени следует искать в социально-экономическом отставании Дагестана, в господстве в экономической и духовной жизни горного края патриархально-феодальной идеологии.

Против патриархально-феодальной идеологии выступила возникшая в конце XIX века и все более проникавшая в умы и сознание передовых людей просветительская идеология, особенностью развития которой являлось то, что она состояла из двух течений: арабо-мусульманской и русско-европейской. Арабо-мусульманское просвещение в Дагестане испытывало на себе влияние более передовой по уровню развития русско-европейской культуры и боролась против невежества, за научное и техническое познание, за модернизацию мусульманской системы образования, за улучшение условий жизни дагестанского народа.

Арабо-мусульманское просвещение в Дагестане наиболее ярко представлено в творчестве Гасана Алкадари, Гасана Гузунова, Али Каяева и ряда других ученых второй половины XIX века и начала XX века.

Гасан Алкадари (1834-1910) обучался сначала в медресе своего отца в селении Алкадари, затем у известного ученого и поэта Мирзы Али Ахтынского около года совершенствовал свои знания в Азербайджане. После этого самостоятельно изучал арабскую грамматику, математику, астрономию, логику, риторику, философию, овладел арабским, персидским, турецким, русским, лезгинским языками. Значительную часть своей жизни состоял чиновником - секретарем Кюринского окружного суда. Заподозренный в сочувствии к восстанию 1877 года, Гасан Эфенди был арестован, затем сослан в Тамбовскую губернию, где провел около четырех лет. Вернувшись из ссылки, он открывает в своем родном селении Алкадари первую светскую школу среди лезгин, где сам преподает историю, географию, астрономию, математику.

Алкадари приложил много усилий для открытия светских школ в Дагестане, всячески способствовал к приобщению дагестанцев к культуре более развитых наций. Он указывает, что горцы сильно отстали в своем развитии, очень немногие среди них понимают нужды и запросы эпохи, они не осознали значения культуры и просвещения, не используют возможности присоединения Дагестана к России. По его мнению, фактором преодоления отсталости и невежества в Дагестане является пропаганда научных знаний, внедрение техники, подъем образовательного и нравственного уровня людей.

Таким образом, определяющей чертой деятельности и воззрений Алкадари является приверженность к просветительской идеологии и практике. Именно с просветительских позиций он оценивает роль России в исторической судьбе Дагестана.

Гасан Алкадари имел широкие связи со многими деятелями науки и культуры Кавказа. Вместе с М.Ф. Ахундовым он сотрудничал в азербайджанской демократической газете «Экинчи» («Пахарь»). В соответствии с духом газеты Гасан Эфенди выступает против невежества, замкнутости и консерватизма горцев, указывает, что неприязни и конфликты между людьми, драки и воровство происходят из-за их невежества. Отсюда главным средством укрепления дружбы между людьми и ликвидации аморальных поступков среди них он считает просвещение.

Научные изыскания Гасана посвящены преимущественно изучению истории родного края, мусульманского законоведения, популяризации идей Просвещения, европейской цивилизации, а также объяснению известных ему знаний по философии, географии, астрономии и геологии. Наиболее известными его научными произведениями являются «Асари Дагъистан» («История Дагестана») и «Диван аль–Мамнун», в которой излагаются его философские взгляды.

В его философских статьях основное место занимают вопросы соотношения бытия и сознания, объективной и субъективной реальности, роли чувственных восприятий и абстрактного мышления. В объяснении вопросов соотношения бытия и духа Алкадари исходит, как и всякий верующий в Бога мыслитель, из религиозно-идеалистических позиций. Бог первичен, был раньше материальной действительности и является творцом всего существующего. Но вместе с тем он придает ему некоторую пантеистическую окраску. Нельзя думать о Боге, пишет он, как о существе с определенной величиной, фигурой, лицом. Бога нет нигде и нет места, где бы он ни находился. Что касается материального мира, то он после сотворения существует объективно.

Несмело, но все же порывая с мусульманской ортодоксией, Алкадари старается возвысить человеческий разум. Отметив бурный прогресс естественных наук и техники, он приходит к выводу, что человек постепенно завоевывает Землю и Вселенную и познает их тайны. Эта вера в силу человеческого разума по своему объективному содержанию противостоит религиозным воззрениям ученого. Он говорит, что объектом познания является материальный мир, и постигается он органами чувств и мышлением. Соответственно этому и знания приобретаются по-разному. Знания о тех предметах и явлениях материального мира, которые непосредственно доступны органам чувств, человек получает с помощью ощущений и восприятий, знания же о предметах и явлениях, недоступных непосредственно нашим органам чувств, можно получить только с помощью разума. В частности, таковыми являются идеальные сущности - воля, желание, душа, вера.

Таким образом, Алкадари правомерно указывает на то, что, в зависимости от характера познаваемого объекта и специфики познавательной ситуации, исследователь получает знания или с помощью органов чувств, или с помощью разума.

Однако он упускает из виду, что при всех различиях жесткой границы между чувственным познанием и познанием с помощью разума не существует, что человеческое познание всегда, во всех своих формах и проявлениях является единством чувственного и рационального. Без одного из этих моментов нет человеческого знания. Поэтому превращение чувственного или, напротив, рационального в самостоятельные ступени ошибочно. В то же время положение об ошибочности превращения чувственной, или рациональной ступени познания в самостоятельную сущность, вовсе не означает, будто нельзя вообще выделять некоторые уровни в познании, качественно отличающиеся друг от друга.

Алкадари указывал на автономию научного знания от религиозной веры, считал неизбежным параллельное существование науки и религии. Он уверен в том, что при изучении проблем, связанных с природными явлениями, следует опираться не на религиозную веру, а на чувственный опыт и доказательства, ибо священные книги не касаются того, что может быть установлено в чувственном опыте и в них не следует искать ответы на вопросы, которые человек может решить собственным разумом. Но религия будет существовать как божественная истина, религиозное рассуждение занято вопросом «смысла» нашей жизни. Наука и вера занимаются каждая своим делом и на этом основании они сосуществуют. Придерживаясь теории «двойственной истины», согласно которой истина науки и истина религии не противоречат друг другу, поскольку говорят о разном, Алкадари при исследовании природного мира без колебаний отдает предпочтение науке.

Деизм и теория «двойственной истины», выражавшие суть философских взглядов Алкадари, в условиях Дагестана конца XIX века несомненно имели прогрессивное значение. Отстаивание автономии научного знания от безраздельно господствовавшей в то время в духовной жизни религии давало возможность, пусть и не в полной мере, развивать естественные науки и философию, избавив их от опеки духовенства.

Неудивительно, что философия Алкадари была встречена отрицательно исламской ортодоксией, что, однако, никоим образом не ослабило ее влияние и не воспрепятствовало воздействию на население.

Гасан Гузунов (1854-1940) родился в селении Кумух, получил духовное образование, изучил арабский и турецкий языки, самостоятельно овладел русским языком и в течение ряда лет работал служащим окружной канцелярии. Гузунов известен в Дагестане, главным образом, как астроном, философ, историк и поэт. Наиболее крупными его произведениями являются: «Джевахир уль–Бухур» («Драгоценности морей») и «Диван» на арабском и лакском языках.

Свои естественнонаучные взгляды, базирующиеся в основном на достижениях мировой астрономии и результатах собственных наблюдений за звездным небом, Гузунов излагает в оригинальной работе по астрономии «Джевахир уль–Бухур». Гузунов упрекает дагестанское духовенство в том, что оно не компетентно в вопросах астрономии. Отставание астрономической науки в Дагестане он объясняет, прежде всего, слепой верой дагестанских богословов всему тому, что сказано в период средневековья арабо-язычными учеными, многие из которых полагали, что наука враждебна религии. Поскольку в Коране против этих наук ничего не сказано, считает Гузунов, религия не должна заниматься этими вопросами: «Это дело науки, религия в целом должна иметь дело с Аллахом, с правилами быта и с тем, что установлено Аллахом» .

В период Аббасидов, говорит Гузунов, мусульманский Восток славился своими учеными, тогда халифы и имамы помогали ученым, астрономические наблюдения были государственным делом, астрономов высоко ценили, им оказывали поддержку. Поэтому мусульманские астрономы внесли неоценимый вклад в науку. Особенно высоко Гузунов ценил Улугбека, сумевшего превзойти всех астрономов Востока и Запада.

Гузунов – сторонник гелиоцентрической системы Коперника, теоретической механики Ньютона, популяризатор научных достижений Лапласа, Канта, и других европейских ученых. Он составлял карты звездного неба, календари, изготавливал глобусы, рассчитывал таблицы географических координат, обучал всему этому учеников. Гузунов подробно рассказывает о строении Солнечной системы, о планетах и их спутниках, кометах; научно объясняет закономерность смены времен года, дня и ночи, причину и сущность затмений Солнца и Луны, приливов и отливов морей. Он отстаивает гипотезу о бесконечном множестве звездных систем и о бесконечности Вселенной в целом. Отстаивая материалистический взгляд на Вселенную, он отрицает существование во Вселенной чего-либо нематериального и сверхъестественного.

Значительное место в творчество Гасана занимают философские проблемы. Философия, говорит он, - важная наука, которая дает возможность человеку проникнуть в сущность вещей. Однако существует неправильное отношение к ней: всякого философа считают безбожником и с порога отвергают его произведения. В свое время один из идеологов мусульманской реакции Аль-Газали писал: «Философы делятся на ряд категорий, а наука их на несколько разрядов. Но на всех философах, к какой бы из многочисленных категорий они не принадлежали, непременно лежит одно и то же клеймо – клеймо неверия и безбожия». (Цит. по книге: Абдуллаев М.А. Указ. соч. С. 166-167). Как бы откликаясь на высказывание Аль-Газали, Гузунов поучает читателя: «Ты сделаешь неправильную ошибку, если отвергаешь философа на том основании, что он философ. Учись понять философа» .

Философские взгляды Гузунова претерпели определенную эволюцию. В молодости, под влиянием семейного воспитания и полученного в медресе религиозного образования, он стоял на позиции идеологии Корана. В дальнейшем знакомство с европейкой наукой дало толчок к его переходу на позиции деизма. По его мысли, Бог – это великий творец мира. Для сотворения Вселенной с такими поразительно интересными и разнообразными явлениями необходим сверхъестественный мастер, каковым является Аллах. Созданный Аллахом мир материален, будет существовать бесконечно, он изменяется и развивается по установленным Богом законам. Вселенная состоит из четырех элементов: земли, огня, воздуха и воды. Эти стихии, в свою очередь, состоят из химических элементов, число которых достигает 80. Очевидно, ученый знаком с достижениями физико–химических наук своего времени и пытается использовать их в своей концепции строения материи. Но в его учении о строении материи сохраняется влияние устаревшей концепции о четырех элементах, как основы материального мира.

Большое внимание ученый уделяет изучению процесса познания. Он писал, что познание связано с деятельностью пяти органов чувств и головного мозга. Мыслитель различает три вида познания: общие чувства (восприятия), размышление (суждение), решение (умозаключение).

Интересные идеи развивает Гузунов в своем социологическом учении, где пытается выяснить, как общество раскололось на богатых и бедных, как возникла государственная власть и почему она оказалась в руках меньшинства. Придерживаясь теории насилия, он утверждает, что насилием и обманом одни люди сконцентрировали богатство в своих руках. Подвергая суровой критике существующий несправедливый строй, Гасан проникается симпатией к народным массам.

Взгляды Гузунова по вопросу о путях и средствах достижения благополучия и счастья народов проникнуты иллюзиями. Они связаны верой в мудрых, просвещенных правителей, исходящих в своей деятельности из интересов народа и стремящихся создать общество, где процветает наука и культура. В качестве такого примера он называет арабский халифат периода Аббасидов.

Али Каяев (1874-1943) был ученым с широко энциклопедическими знаниями: философ, богослов, историк, востоковед, астроном, географ, педагог. Родился Каяев в Кази–Кумухе - одном из центров арабо–мусульманской культуры в Дагестане. Отличаясь большими дарованиями и целеустремленностью, Али за короткое время получил традиционное мусульманское образование в Дагестане, но, не удовлетворившись этим, в поисках более высоких знаний побывал в Астрахани, а затем в Египте и Турции. В результате он овладел тем уровнем знаний, который достиг к тому времени мусульманский Восток. Разнообразной была практическая деятельность Каяева: он был преподавателем Каирского университета аль-Азхар, редактором газеты «Джаридату Дагъистан», общественным кадием, настоятелем медресе, сотрудником научно-исследовательского института.

В творческом наследии Каяева четко прослеживается влияние не только арабо-язычной, но и европейско-русской культуры, которая в конце XIX и начале XX века стала важной составляющей интеллектуальной жизни Дагестана.

Во второй половине XIX века в Дагестане появилась плеяда ученых и просветителей, которые в своих работах синтезировали научные достижения Востока и Запада. Они считали, что одной из причин отсталости Дагестана являются архаичные схоластические подходы к воспитанию и обучению подрастающего поколения. Они ратовали за введение в школах общеобразовательных дисциплин, уделяли особое внимание светскому образованию. Общепризнанным идейным вдохновителем, вобравшим в себя духовные ценности не только арабо-язычной, но и европейской культуры, современники по праву считали Али Каяева.

В своих философских работах («Путь ислама», «Диалог материалиста и идеалиста», а также серия статей в газете «Джаридату Дагъистан») Каяев касается многих проблем, обнаруживая при этом глубокое знание предмета. Особенно часто он черпает нужные ему аргументы из арсенала естественнонаучных и философских идей арабского аристотелизма. Из европейских ученых и мыслителей наиболее часто в поле зрения Каяева попадают Ч. Дарвин и Р. Декарт.

А. Каяев характеризует историю философских учений как историю борьбы двух направлений. При этом он относит себя к идеалистам и для обоснования последнего ссылается на работы естествоиспытателей- спиритов, якобы доказавших существование духов. Вместе с тем он признает связь материалистической философии и науки, подчеркивает, что с развитием науки материализм получает все большее и большее распространение. «Несомненно, правы материалисты, - пишет он, - когда они доказывают, что в природе, кроме материи с ее свойствами, нет ничего. Они ошибаются только в том, что признают наличие в самой материи силы, способной к самостоятельному творению. Такой силы в природе нет» . По его мнению, она находится вне природы и выражена в лице Бога.

Однако в дальнейшем его идеализм перерастает в деизм и дуализм. По Каяеву, творцом всего существующего выступает Бог, который дал первотолчок к движению всех вещей. Но наряду с божественным началом мыслитель признает и материальное начало. Возможно, считает он, природу, живой мир и всю Вселенную Бог создал из материи, сотворив ее предварительно. Может быть, материя существовала тоже от века, а создатель лишь обновил ее перед актом творения.

Как же Каяев характеризует духовное и материальное и как он решает проблему их соотношения?

Анализируя взгляды Каяева на соотношение материального и духовного, мы убеждаемся в том, что он отходит от последовательного идеализма и данную проблему решает в духе дуализма. Дух, считает он, это субстанция, с которой связана вся психическая жизнь человека, это то, что определяет индивидуальность человека, сохраняя ее своеобразной, несмотря на изменения в материальном мире. «Обновление организма человека, - пишет он, - привело бы к тому, что человек не мог бы оставаться самим собой через определенный промежуток времени и полученные знания, если бы они были связаны с телом, а не с душой, человек терял бы постоянно вместе со старыми клетками. Человек остается тем, кем был раньше, хотя его организм непрерывно обновляется. Вот это постоянство личности поддерживается благодаря духу» .

Сам дух лишен каких бы то ни было качеств. Поэтому он непосредственно не поддается ощущению, и о нем можно судить благодаря процессам, протекающим в материальных вещах. Дух чист и не разлагаем. Он находится в единстве с материей до тех пор, пока последняя развивается и способна содержать его в себе. С течением времени, когда составляющая тело материя разлагается, дух покидает данное тело и уходит в особый мир.

Материя же, по Каяеву, наделена всеми теми атрибутами, которых лишен дух: протяженностью, массой, плотностью, изменчивостью и т.д. Материя – это все, что производит ощущения, воздействие на органы чувств человека.

Таким образом, ученый приходит к выводу о существовании двух самостоятельных начал в объективном мире, соединение которых порождает вещь, предмет, тело, а разъединение ведет к исчезновению таковых.

Мыслитель высоко оценивает познавательные способности человека и придерживается мнения о возможности достижения человеком полного знания природы. Ученый показывает, как постепенно, шаг за шагом человек научился распознавать глубокие тайны вещей и пользоваться ими для удовлетворения своих нужд. Он высоко оценивает заслуги естествоиспытателей, а также достижения инженерно-технической мысли, создавших изумительные по совершенству разнообразные машины, аппараты, средства связи. Каяев довольно четко представляет значение науки в современном обществе, считает ее основой развития как общества в целом, так и его экономики в особенности. Поэтому, требуя от ученых неустанного поиска нового, раскрытия новых тайн природы, во многих статьях он упрекает дагестанских алимов, которые пережевывают давно разработанные известные истины и убеждены в том, что этого недостаточно для решения научных проблем. В этой связи философия представляется Каяеву не просто собранием поучений, догм и взглядов, а великим орудием разума в борьбе против неразумного.

Для характеристики гносеологических взглядов Каяева большой интерес представляет решение им философской проблемы соотношения чувственного и рационального в познании. Он признает ощущения единственными сигналами, получаемыми органами чувств человека, на основе которых только и возможно создать представление о материальной действительности. Причем эти сигналы не просто оповещают органы чувств о наличии вне их чего-то материального, а создают в совокупности правильный образ объективных предметов и явлений в сознании человека. Поэтому чувственные образы соответствуют действительности.

Анализ чувственных образов, согласно Каяеву, является следующей стадией процесса познания. Здесь вступает в действие ум, в задачу которого наряду с анализом ощущений входит также и управление органами чувств для достижения целенаправленности процесса познания. При умственном анализе требуется точность анализа, в противном случае образ получится искаженный, а выводы из поверхностного анализа дадут знания нечеткие, а порой и ложные, как это бывает у людей с незрелым сознанием.

Таким образом, мыслитель довольно четко представляет ход отражения объективной действительности в сознании человека, хотя он так называемый «умственный анализ» понимает, скорее всего, как простое арифметическое действие с поступающими чувственными сигналами, а не как сложный психический процесс.

Приложение. ВЕЛИКИЕ МЫСЛИ ВЕЛИКИХ ЛЮДЕЙ

О мудрости

Высшая мудрост ь – знать самого себя

Г.Галилей

Мудрость – это возвышение личности над собственной ограниченностью.

Сократ

Мудр не тот, кто думает, что все знает, а тот, кто понимает, что знает мало.

Сократ

Мудрее всеговремя: оно раскрывает все.

Фалес

Если можно быть учеными чужой ученостью, то мудрыми мы можем быть лишь собственной мудростью

М.Монтень

Гораздо легче проявить мудрость в чужих делах, чем в своих собственных.

Ф.Ларушфуко

Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания умножает скорбь.

Екклесиаст

О философии и науке

Философия – это эпоха, схваченная в мысли.

Г.Гегель

Философия – это предрассветный крик петуха, возвещающий новую молодость мира.

Г.Гегель

Сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек.

Г.Гегель

Философия есть духовная квинтэссенция своего времени, она представляет живую душу культуры.

К.Маркс

Философы не вырастают, как грибы из земли, они – продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драгоценные и невидимые соки которого концентрируются в философских идеях.

К.Маркс

Философия и медицина сделали человека самым разумным из животных, гадание и астрология – самым безумным, суеверие и деспотизм – самым несчастным.

Диоген

Философами рождаются, как и поэтами, и притом гораздо реже.

А.Шопенгауэр

Многим философы так же тягостны, как ночные гуляки, нарушающие сон мирных жителей.

А.Шопенгауэр

Истинный философ есть тот, кто, не хвастая, обладает той мудростью, которой хвастают другие не обладающие ею.

Ж.Д´Аламбер

Народы будут счастливы, когда философы будут правителями, а правители – философами.

Платон

Для того чтобы страна могла быть действительно свободной, все население ее должно состоять из философов .

Наполеон

Какой деспот мог любить философию ? Разве вор любит ночной фонарь?

К.Вебер

Всюду, где образовалось сильное общество, государство, религия, всюду, где установилась тирания, одинаково ненавидят философов , ибо философия открывает человеку убежище, куда не проникнет никакая тирания.

Ф.Ницше

Мыслифилософов, как звезды, они не слишком блестят, потому что слишком возвышенны.

Ф.Бэкон

Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устает заниматься философией: ведь никто не бывает ни недозрелым, ни перезрелым для здоровья души.

Эпикур

В глазах греков только два занятия отличали человека от скота: интерес к общественным делам и изучение философии .

Т.Пэн

В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам.

К.Маркс

Ученый должен организовать факты, ибо наука строится из фактов, как дом из кирпичей; но простое собрание фактов столь же мало является наукой, как куча камней – домом.

А.Пуанкаре

О мышлении и знании

Мысль никогда не должна подчиняться ни догме, ни страсти, ни авторитету, ни предвзятой идее, ни чему бы то ни было, кроме фактов, ибо для нее подчиниться значило бы перестать существовать.

А.Пуанкаре

Все наше достоинство – в способности мыслить. Только мысль возносит нас, а не пространство и время, в которых мы – ничто.

Б.Паскаль

Мысль есть главная способность человека; выражать ее – одна их главных потребностей, распространять ее – самая дорогая его свобода.

П.Буаст

Знание – сила, но действительной силой оно становится лишь тогда, когда оно истинно.

Ф.Бэкон

Истинное знание состоит не в знакомстве с фактами, которое делает человека лишь педантом, а в использовании фактов, которое делает его философом.

Г.Бокль

Не всегда говори то, что знаешь , но всегда знай то, что говоришь.

Ф.Ларушфуко

Кто знает – не говорит, а кто говорит – не знает.

Даосы

Юность счастлива, потому что она ничего не знает; старость несчастлива, потому что все знает .

Ф.Шатобриан

Невежество – не аргумент.

Б.Спиноза

Кто хочет блаженствовать в этом мире, тот пусть займется торговлей, а кто хочет блаженствовать в том мире, пусть ищет воздержания и благочестия. Кто хочет блаженствовать в обоих мирах – пусть ищет его в учении и знании .

Мухаммед

Об истине

Платон – друг, но истина – еще больший друг.

Аристотель

Я бы предпочел найти хотя бы одну истину , чем стать царем Персии.

Демокрит

Три пути ведут к истине : путь размышления – самый благородный, путь подражания – самый легкий и путь опыта – самый горький.

Конфуций

Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине – только один.

Ж.-Ж.Руссо

Не существует истинно прекрасного без некоторой доли странности.

Ф.Бэкон

Истина является в мир не в блеске декораций, не в сиянии тронов, не под звуки труб и литавр, а в тишине и неизвестности, среди слез и стонов.

Л.Фейербах

Будь другом истины до мученичества, но не будь ее защитником до нетерпимости.

Пифагор

Истина не есть отчеканенная монета, которая дана в готовом виде и в таком же виде спрятана в карман.

Г.Гегель

Научныеистины всегда парадоксальны, если судить на основании повседневного опыта, который улавливает лишь обманчивую видимость вещей.

К.Маркс

Ни знание, ни мышление никогда не начинаются с полной истины – она их цель; мышление было бы не нужно, если бы были готовые истины.

А.Герцен

Истина любит критику, от нее она выигрывает, ложь боится критики, ибо проигрывает от нее.

Д.Дидро

Когда открывается новая, поразительная истина , люди вначале говорят: «Это неправда», потом – «Это противоречит религии» и, наконец, – «Это старая истина».

Ч.Лайель

Истинное красноречие состоит в том, чтобы сказать все нужное, но не более того.

Ф.Ларушфуко

Верно определяйте слова , и Вы избавите мир от половины недоразумений.

Р.Декарт

Никакое слово не содержит в себе только то, что ему приписывает этимологический словарь. Каждое слово содержит в себе и человека, который его произносит, и обстоятельства, при которых его произносят, и причину, почему его произносят.

В.Гавел

О человеке

Человек есть мера всех вещей: существующих – в том, что они существуют, - и не существующих – в том, что они не существуют.

Протагор

Всякий человек , считающий себя господином других, сам раб. Если же он и не всегда действительно является таковым, то у него все же рабская душа, и перед первым попавшимся более сильным, он будет гнусно ползать.

И.Фихте

Люди дурные живут для того, чтобы есть и пить, люди добродетельные едят и пьют для того, чтобы жить.

Сократ

Человек принадлежит своему веку и своей расе даже тогда, когда борется против своего века и своей расе

Э.Ренан

Гораздо легче узнать человека вообще, чем какого-либо человека в частности.

Ф.Ларушфуко

Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех.

Ф.Ларушфуко

Обычайтолкает человека на многие глупости, самая большая глупость – это стать рабом его.

Наполеон

Все есть яд и все есть лекарство, тем или другим делает лишь доза.

Парацельс

Предчувствие страдания угнетает человека больше, чем само страдание.

Сенека

Человек приходит в мир со сжатыми ладонями и как бы говорит: весь мир мой, а уходит из него с открытыми ладонями и как бы говорит: смотрите, ничего не беру с собой.

Талмуд

Врач видит человека во всей его слабости, юрист – во всей его подлости, теолог – во всей его глупости.

А.Шопенгауэр

Чаще всего побеждает тот, кого не принимали всерьез.

Э.Роттердамский

Теперь, когда мы научились летать по воздуху, как птицы, плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди.

Бернард Шоу

Предисловие 3

 Известия ДГПУ. Т. 11. № 1. 2017

Филологические науки / Philological Science Оригинальная статья / Original Article УДК 82 (470. 67)

Просветительство в Дагестане

© 2017 Ахмедов С. Х.

Институт языка, литературы и искусства Дагестанского научного центра РАН, Махачкала, Россия; e-mail: [email protected]

РЕЗЮМЕ. Целью данного исследования явилось определение роли современной науки о литературе в трудах и деятельности З. Н. Акавова. Метод. Сравнительно-исторический анализ определил тенденции развития современной науки в Дагестане. Результаты. В статье освещаются проблемы просветительства в Дагестане и определяются современные тенденции в науке. Выводы. Рассмотрены отдельные этапы просветительства, вклад профессора З. Н. Акавов в изучение проблемы.

Ключевые слова: литература, просветительство, просветительский реализм, принцип народности.

Формат цитирования: Ахмедов С. Х. Просветительство в Дагестане // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. 2017. ^ 11. № 1. С. 44-46.

The Enlightenment in Dagestan

© 2017 Suleyman Kh. Akhmedov

Institute of Language, Literature and Art, Dagestan Scientific Centre RAS, Makhachkala, Russia; e-mail: [email protected]

ABSTRACT. The aim of the study is determining the role of the modern science of literature in Z. N. Akavov"s writings and activities. Method. Comparative historical analysis identified the trends in the development of modern science in Dagestan. Results. The author of the article highlights the enlightment problems in Dagestan and identifies the current trends in science. Conclusions. He considers the various enligtment-stages, Professor Z. N. Akavov"s contribution into the study of the problem.

Keywords: literature, enlightenment, enlightenment realism, the principle of national spirit.

For citation: Akhmedov S. Kh. Enlightenment in Dagestan. Dagestan State Pedagogical University. Journal. Social and Humanitarian Sciences. 2017. Vol. 11. No. 1. Pp. 44-46. (In Russian)

Введение

Просветительство в Дагестане и на Северном Кавказе было вызвано переориентацией литератур с Востока на Запад, а также постепенным развитием в крае капиталистических отношений.

Переход от коранических представлений о мире и человеке к критическому осмыслению проблем бытия, от средневекового синкретизма к новым формам художественной литературы, от идеализации воинов ислама к реалистическому изображению человека, к постижению социальной его сущности был явлением неодномоментным и потребовал ряд восходящих ступеней в познании человека и мира.

Материалы и методы исследования

Дагестанский ученый Э. Ю. Кассиев, первый кто обратился к исследованию проблемы просветительства, в своей докторской диссертации развивает тезис о том, что в литературе второй половины XIX -начала ХХ веков в целом господствовали черты просветительского реализма. При этом ученый склонен был расширять сферы просветительства за счет других направлений.

Э. Ю. Кассиев отличает дагестанских ученых-арабистов XVIII века (Магомед Кудутлинский, Магомед Убринский, Дама-дан Мегебский, Дауд Усишинский, Саид Араканский, Мирза-Али Ахтынский) от предшественников просветителей (Девлет-

Общественные и гуманитарные науки

Social and Humanitarian Sciences

Мирза Шихалиев, Магомед Хандиев, Айде-мир Чиркеевский, Абдулла Омаров, Магомед-Эфенди Османов, Гаджимурад Ами-ров). Как видим, он считал авторов художественно-этнографических очерков предшественниками просветителей.

«Представителями «классического

этапа» дагестанского просветительства были лезгин Гасан Алкадари, лакцы Гасан Гузунов, Юсуп Муркелинский, Али Каяев, кумыки Манай Алибеков, Абусуфьян, Ну-хай Батырмурзаев и другие», - писал Э. Ю. Кассиев . Далее Э. Ю. Кассиев продолжал: «На этом этапе с особенной остротой стал вопрос о необходимости распространения просвещения и образования. Им придавалось поистине универсальное значение, как средству завоевания человеком материальной и духовной свободы» .

Дагестанские просветители близко к сердцу принимали проблемы края. Они видели, что Дагестан значительно отставал от передовых стран Европы, и хотели, чтобы дагестанские народы «проснулись от спячки», открывали современные школы, учились у европейских народов и догоняли их в своем развитии.

Просвещение было главным требованием передовых деятелей Дагестана. Ислам тормозил развитие края, тянул его назад, в раннее средневековье, но просветители не предлагали его реформирования, они вступали на путь джадидизма, ратовали за реформы образования, открытия новометод-ных школ, где бы преподавали и светские науки. Дальше этого их предложения не шли. Антифеодальные настроения ограничивались абстрактной критикой всевластия феодалов (шамхалов, нуцалов, ханов, май-сумов, уцмиев).

Результаты и их обсуждение

В начале ХХ века, когда Российскую империю стали потрясать революционные события, передовая, европейски образованная молодежь разочаровалась в просветительстве, его идеалы перестали удовлетворять запросы радикально настроенной ее части. В глазах молодежи просветительство было уже недостаточным, ограниченным в своих требованиях и возможностях. Чтобы осуществились идеи просветительства, необходимо было сменить общественный строй в стране, а это возможно было только революционным путем. К такому выводу пришли Уллубий Буйнакский, Джалал Коркма-сов, Саид Габиев, Махач Дахадаев, Султан-

Саид Казбеков, Гарун Саидов, Алибек Тахо-Годи, Магомед Далгат, Казимагомед Ага-сиев и многие другие.

Весомый вклад в разработку проблем дагестанского просветительства внес Забит Насирович Акавов своим трудом «Диалог времен» (Махачкала, 1996).

Было время, когда все кумыкские литературоведы (Изамит Асеков, Салав Алиев, Султан-Мурад Акбиев, Абдул-Кадыр Аб-дуллатипов, Забит Акавов) писали о кумыкской литературе конца XIX - начала ХХ веков. Вот как пишет об этом Забит Наси-рович: «Большинство исследователей художественного метода дагестанской дореволюционной литературы, как правило, берут один исторический срез: конец XIX -начало ХХ века» .

Так же, как и Э. Ю. Кассиев, З. Н. Акавов в упомянутой книге «Диалог времен» исходит из работ В. И. Ленина о просветительстве. Он по-своему прочитал статьи В. И. Ленина по этому вопросу и по-своему истолковал их. В отличие от В. И. Ленина, который развивал принципы классовости и партийности, Забит Насирович прочно опирается на принцип народности. Он считает: «Феномен просветительства в его общечеловеческой гуманистической сущности, ориентированной на совершенствование общества и каждого гражданина. И в этом, на наш взгляд, его ценность...» .

Здесь ученый прав. Но куда денешься от классовости, это ведь не прихоть Ленина и его сторонников, сама жизнь подталкивала писателей к этому принципу. Вот и З. Н. Акавов полагает, что «в начале ХХ века Н. Батырмурзаев с позиций революционного просветительства решительно выступил против деятелей мусульманского реформаторства, джадидов Али Каяева, Абусуфьяна, Юсупа Муркелинского и других» .

Заключение

З. Н. Акавов, опираясь на фактический материал, утверждает, что развитие творческого метода яркого просветителя Нухая Батырмурзаева шло под знаком решающего возрастания классового анализа, что способствовало освобождению литературы от наслоений других методов. Отсюда недалеко и до наших выводов относительно просветительства в революционную эпоху, изложенных выше.

В начале ХХ века религиозное сознание, несмотря на его массовость, уже не властвовало безраздельно над умами образованной

Известия ДГПУ. Т. 11. № 1. 2017

DSPU JOURNAL. Vol. 11. No. 1. 2017

молодежи. Это сказалось и на новом качестве литературы, которая уже не зависела от религиозных установлений.

В эпоху подготовки и проведения буржуазно-демократических революций в России социальные вопросы выдвигаются в центр литературы. Появляется новая ли-

1. Акавов З. Н. Диалог времен. Махачкала, 1996. 229 с.

2. Ахмедов С. Х. Художественная проза народов Дагестана: история и современность. Махачкала, 1996. 277 с.

1. Akavov Z. N. Dialog vremen . Makhachkala, 1996. 229 p. (In Russian)

2. Akhmedov S. Kh. Khudozhestvennaya proza narodov Dagestana: istoriya i sovremen-nost" . Makhachkala, 1996. 277 p. (In Russian)

3. Akhmedov S. Kh. Istoriya lakskoy literatury

Ахмедов Сулейман Ханович доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник, Институт языка, литературы и искусства (ИЯЛИ), Дагестанский научный центр (ДНЦ) РАН, Махачкала, Россия; e-mail: [email protected]

Принята в печать 27.01.2017 г.

тература, литература нового времени. Следует отметить, что идеалы просветительства в полной мере осуществились после Октябрьской революции 1917 года, в годы Советской власти, которая уделяла особое внимание образованию и просвещению народа.

3. Ахмедов С. Х. История лакской литературы в 3 томах. Т. 1. Махачкала, 2008. 318 с.

4. Кассиев Э. Ю. Дагестанская литература на пути к социалистическому реализму (от просветительства к реализму нового типа). Махачкала, 1982. 120 с.

In 3 volumes. Vol. 1. Makhachkala, 2008. 318 p. (In Russian)

4. Kassiev E. Yu. Dagestanskaya literatura na puti k sotsialisticheskomu realizmu (ot prosvet-itel"stva k realizmu novogo tipa) . Makhachkala, 1982. 120 p. (In Russian)

THE AUTHOR INFORMATION Affiliation

Suleyman Kh. Akhmedov, Doctor of Philology, professor, the chief researcher, Institute of Language, Literature and Art (ILLA), Dagestan Scientific Centre (DSC), RAS, Makhachkala, Russia; e-mail: [email protected]

1

Известный дагестанский алим, историк, просветитель ʻАли ал-Гумуки (Каяев) в 30-х гг. XX в. на основе изучения массива письменных и устных источников, анализа полученных сведений и творчества богословов написал исследование на арабском языке «Тараджим улама’и Дагистан» («Биографии дагестанских ученых-богословов»). Оно посвящено исследованию жизненного пути и творческого наследия более чем двух сотен представителей духовно-религиозной элиты региона X-XX вв. В их числе Йусуф ал-Йахсави, Мамма-Киши ал-Индирави, Мирза-ʻАли ал-Ахти и Аййуб ал-Джунгути, известные как идеологические противники имама Шамиля, выносившие фетвы, писавшие правовые заключения о нелегитимности его власти, с критикой его деяний с точки зрения мусульманского права, также изобличавшие его в своих стихотворных произведениях. В данной статье представлен снабженный комментариями перевод с арабского на русский язык отрывков исследования ʻАли ал-Гумуки.

Дагестан

исламская культура

Йусуф ал-Йахсави

Мамма-Киши ал-Индирави

Мирза-ʻАли ал-Ахти

Аййуб ал-Джунгути

ʻАли ал-Гумуки (Каяев)

биография

1. Гайдарбеков М. Антология дагестанской поэзии на арабском языке // Рукописный фонд Института истории, археологии и этнографии Дагестанского НЦ РАН. – Ф 3. – Оп. 1. – Д. 129. – 442 л.

2. Каймаразов Г.Ш. Просвещение в дореволюционном Дагестане. – Махачкала: Дагучпедгиз, 1989. – 160 с.

3. Каяев Али. «Биографии дагестанских ученых-арабистов» // Рукописный фонд Института истории, археологии и этнографии Дагестанского НЦ РАН. – Ф. 25. – Оп.1. – Д. 1. – 62 л.

5. Крачковский И.Ю. Арабская литература на Северном Кавказе // Избранные сочинения. – М.-Л., 1960. – Т. VI. – С. 609–622.

6. Мусаев М.А. Дагестанские арабографические биографические и историко-биографические сочинения второй половины XIX – начала XX века и место в них ученого-богослова XVII–XVIII веков (на примере Дамадана ал-Мухи) // Исламоведение. – 2012. – № 4. – С. 88–96.

7. Мусаев М.А. Дагестанские арабоязычные биографические и историко-биографические сочинения XIX – начала XX в. (общий обзор) // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 1; URL: www.science-education.ru/115-11933 (дата обращения: 04.02.2014).

8. Мусаев М.А. Традиции изучения и преподавания астрономии в Дагестане // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. – 2011. – № 3. – С. 56–65.

9. Назир ад-Дургели. Услада умов в биографиях дагестанских ученых: Дагестанские ученые и их сочинения / пер. с араб., коммент., факс. изд., указ. и библиогр. подгот. А.Р. Шихсаидовым, М. Кемпером, А.К. Бустановым. Москва: Издательский дом Марджани, 2012. – 208+223 с.

10. Неверовский, А.А. Истребление аварских ханов в 1834 году. – СПб.: В Тип. Военно-учебных заведений, 1848. – 37 с.

11. Оразаев Г.М.-Р. Сочинения биографического жанра (по материалам тюркоязычных рукописей Дагестанского происхождения) // Рукописный фонд Института истории, археологии и этнографии Дагестанского НЦ РАН. – Ф. 3. – Оп. 1. – Д. 890. – 85 л.

12. Письмо Мегди-Шамхала к ген. Ермолову // Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. – Т.VI. Ч. II. – Тифлис, 1875. – С. 91.

13. Разная переписка между начальствующими лицами в Грузии (1845–1853 гг.) // Национальный исторический архив Грузии. – Ф. 1087. – Оп. 1. – Д. 353.

14. ал-Гумуки (Каяев), ‘Али. Тараджим улама’и Дагистан. – 150 с. (Рукопись на арабском языке).

15. Ахл ал-хилли ва ал-ʻакд // ал-Мавсуʻа ал-фикхийа. ал-Джузʼ ас-сабиʻ. – Кувайт: Визара ал-авкаф ва-ш-шуʼун ал-исламийа, 2004. – С. 115–117. (На арабском яз.).

Несмотря на устойчивый интерес научной аудитории к жизни и творчеству дагестанских ученых-богословов прошлых столетий и серьезные изыскания в этой области, в изучении биографий алимов и их письменного наследия имеются существенные лакуны. Особую ценность в заполнении пробелов имеют исследования, проведенные в начале XX в. учеными-богословами Шу‘айбом ал-Багини (1857-1912), Назиром ад-Дургили (1891-1935) и ‘Али ал-Гумуки (Каяев, 1878-1943), выразившиеся в их арабоязычных трудах в жанрах «табакат» и «тараджим». Это соответственно: «Табакат ал-Хваджакан ан-накшбандийа ва садат маша’их ал-Халидийа ал-Махмудийа» («Поколения накшбандийских наставников и шайхов братства Хадилидийа-Махмудийа»); «Нузхат ал-азхан фи тараджим ‘улама’и Дагистан» («Услада умов в биографиях дагестанских ученых»); «Тараджим ‘улама’и Дагистан» («Биографии дагестанских ученых-богословов») . Они имеют широкий хронологический охват - X-XX вв., написаны известными специалистами в области исламской теологии и наук, имевших распространение в Дагестане.

ʻАли ал-Гумуки (Каяев, 1878-1943) - автор двух связанных друг с другом биографических трудов. Первый из них «Тераджим-и улема’и Дагыстан» («Биографии дагестанских ученых-алимов») написан на турецко-османском языке. В настоящее время известны два списка этого сочинения, отличающиеся количеством статей и объемом информации в части из них. Биографии в них структурированы в хронологическом порядке, начиная с дербентских ученых XI в., завершая учеными XIX в. .

Второй труд создавался ал-Гумуки на арабском языке. Он состоит из текста, написанного на 150 страницах, и многочисленных вкладок в виде оригиналов документов и их копий, которые служили источником информации для автора. ʻАли ал-Гумуки стремится придерживаться хронологического принципа, но структуры работа не имеет, как и басмалы и хамдалы, и, по сути, она является незавершенной. Исследователи используют для обозначения условное название «Тараджим улама’и Дагистан» («Биографии дагестанских ученых-богословов»). Некоторая информация, содержащаяся в тексте, позволяет предположить, что автор все еще работал над этим сочинением в 30-х гг. . Между тем ʻАли ал-Гумуки внес значительный вклад в изучение жизненного пути и творчества дагестанских ученых-богословов. Работу отличает научный подход. Исследователь пользуется комплексом источников (письменные, эпиграфика, устные), интерпретирует их. Преимущество труда также в том, что автор анализирует творчество дагестанских ученых-богословов .

В сочинении приводятся научные биографии более чем двух сотен известных дагестанских богословов, в числе которых и идеологические противники Шамиля. Начало противостояния относится к периоду деятельности имама Гази-Мухаммада. Как пишет ʻАли ал-Гумуки (Каяев): «Гордая душа Гази-Мухаммада отказалась терпеть все эти пороки, он понял, что простыми назиданиями, наставлениями, а также составлением книг не принесет никакой пользы. Тогда он решительно обнажил меч, чтобы уберечь [все еще независимых из числа] рабов Аллаха от неверия, притеснений и нечестия, чтобы спасти свою родину и города от власти врагов, освободить [тех, которые оказались во власти неверных]. Он стал искать для достижения этих высоких целей наикратчайший и приемлемый способ, и не нашел лучший, чем путь шариатского имамата. Тогда он призвал обладателей влияния в обществе (ахл ал-хилли ва ал-ʻакд) из числа истинных (садик) мусульман выбрать шариатского имама, чтобы очистить города от пороков и освободить их из под власти врага. Те [в свою очередь] откликнулись с радостью, с почтением ответили на призыв Гази-Мухаммада, выбрали именно его для этой важной миссии, для которой в это время не было более достойного. Он взялся за дело и принялся призывать людей к религии, шариату и борьбе против неверных, защищая религию и свою страну» .

Гази-Мухаммад был объявлен имамом Дагестана. В соответствии с концепцией сторонников имамата всем мусульманам региона следовало признать власть имама, присоединиться к джихаду, не подчинившиеся признавались отступниками (бугат), их «жизнь и имущество объявлялись дозволенными» с точки зрения шариата. Не все представители дагестанского богословского сообщества приняли данную концепцию, находя составляющие ее правовые заключения не соответствующими шариату. С переходом Гази-Мухаммада к активным действиям наметилось идеологическое противостояние, выразившееся в написании сочинений с критикой доктрины имамата в контексте действия ее во времени, пространстве и по кругу лиц, оспариванием всяких правовых заключений, которыми руководствовался имам в осуществлении своих полномочий. Полемика продолжалась вплоть до завершения Кавказской войны, особенно активизировавшись в период имамата Шамиля, когда и были созданы наиболее примечательные образцы трудов по данному вопросу . Его главными критиками стали ученые-богословы Йусуф ал-Йахсави, Мамма-Киши ал-Индирави, Мирза-ʻАли ал-Ахти и Аййуб ал-Джунгути, чьи биографии в изложении ʻАли ал-Гумуки (Каяева) мы и переводим с арабского на русский язык, снабдив комментариями.

Перевод текста

/С. 87/ ал-хаджж Йусуф ал-Йахсави .

Выдающийся ученый, кадий, ал-хаджж Йусуф б. ал-хаджж Муса , предки которого были горцами, ставшими аксайцами . Он был крупным ученым своего времени в области арабского языка и литературы, а также во всех отраслях шариатских наук. Особенно в праве (фикх) и его основах . У него есть отдельные заключения и фетвы по правовым [вопросам]. Некоторые из них был раскритикованы горскими учеными, как например Мухаммад-Тахиром ал-Карахи и Уʼти-Хаджжи ал-Гумуки. Между ними по этому поводу произошел диспут, продолжавшийся очень долго . Понося их, Йусуф сочинил одну касыду, где среди прочего сказано: «Их Петры (Бутрус) - ал-Карахи, а затем и ал-Гумуки, подобны обезьянам, привязанным к верблюдам» .

Он знал медицину и лечил, aно неизвестно, у кого он этому обучалсяb . Арабские науки он изучал у Беццав Исупа, т.е. Йусуфа слепого (ал-Аʻма) ал-Митлилти . Основам права он обучался у Дайит-бека ал-Гугутли , а фикху и остальным наукам у Саʻида ал-Харакани .

Ал-Йахсави был выдающимся литератором. Сочинял письма и красноречивые касыды.

Кадий Йусуф был плохого мнения о трех дагестанских имамах - Гази-Мухаммаде, Хамзате и Шамиле, считая их заблудшими людьми, сеющими раздор на земле. Он был один из самых ожесточенных их противников и из числа тех, кто отваживал от них людей. Он выступал в пользу подчинения русским и проявления покорности им.

У Йусуфа есть касыда, в которой он поносит имамов и начинается она словами:

«Вы лжете, утверждая, что любите благочестивых. Заблуждение ваше абсолютно. Вы не имеете [представления] о богобоязненности. Сбил вас [с пути] иблис и блудный сатана (шайтан). Одеяние ваше соткано из коварства. …

[Гази-Мухаммад] напал на Саʻида, последний же [благочестивый] раб Божий. Не имея права, раздавал его книги своей правой рукой. О, как он принизил драгоценные знания! Не погубили ли они (имамы - авт.) вероломно и преступно Нур-Мухаммада при исполнении полуденной молитвы, когда он произносил слова исповедания веры?! И Булача бросил он в реку преступно, ребенка, который призывал на помощь Пророка. И [что сделали] с [их[ матерью, зарезанной среди львов?! ...» .

Самая известная его касыда та, где он поносит имама Шамиля, злорадствуя по поводу его пленения и по поводу того, что он попал в руки к русским. Йусуф перешел там все границы и сказал в касыде то, что не подобает простому невежде, не говоря уже о достойном ученом, подобном ему. [Начинается эта касыда так]: с«Достоинства Шамиля стали прахом, хотя они и поставили его имамом...»d .

Многие горские ученые выступили против него по этому поводу. Среди них поэт Хаджжи-Мухаммад б. ал-хаджж ʻАбд ар-Рахман ас-Сугури, [который] достойно ответил ему. Также [ответил] поэт Махмуд ал-Хухали по прозвищу Мама. И последний из них имам Наджм ад-Дин ал-Хуци (Гоцинский - авт.). Однако Йусуф не составил сочинение в опровержение [имамства] Шамиля и его предшественников , как это сделали Мамма-Киши ал-Индирави и ал-кади Аййуб ал-Джунгути. Он просто ограничился устными словами и касыдами. Затем, однако, он пожелал уточнить свое мнение и написал муфтию Мекки, когда посетил ее. Он просил фетвы (истифтаʼ) у последнего на счет [шариатской оценки] собственных действий Йусуфа, деяний Шамиля и eнеобходимости хиджры по повелению имама. Он также рассказал, что если он и подобные ему совершат хиджру, то их дети, жены и имущество останутся в руках неверных. Но вместе с этим он написал, что непременно совершит хиджру, если это будет предписанием, т.к. спасение души от ада предпочтительнее для него, чем спасение семьи из под власти неверныхf . Йусуф предполагал, что муфтий Мекки будет согласен с его мнением, издаст фетву, которая [соответствует] его желанию, но случилось иначе . Пришла фетва, которая противоречила его мнению и предписывала подчиниться имаму всему населению Дагестана и обязывала всех совершить к нему хиджру, если он прикажет. Однако Йусуф не изменил своего мнения, настаивал на нем, продолжая проявлять свое злорадство и после завершения усилий Шамиля и попадания его в руки к русским. Понося его, он составил ту упомянутую [выше] касыду. /С. 88/ Мне рассказал Ахмад-бек ал-Йахсави, затем ал-Мисри , один из потомков аксаевских правителей, что когда русские пленили имама Шамиля и повезли его в Россию, люди толпились по обе стороны его пути, чтобы посмотреть на него и удостоиться его лицезрением. Когда он входил в селение, жители поднимались на крыши домов, располагавшихся по обе стороны улицы по которой он проезжал. Когда он прибыл в Аксай и проезжал по улице, где располагался дом кадия Йусуфа, люди также поднялись на крыши домов по обе ее стороны. К кадию Йусуфу зашел некто, чтобы рассказать о прибытии Шамиля или о том, что он проходит рядом с его домом. В это время кадий сидел в своей комнате напротив окошка, открытого в сторону дороги, повернувшись лицом к ней. Как только он услышал «новость», Йусуф отвернулся в противоположную сторону, обратившись спиной к окну, для того чтобы его взгляд даже случайно не упал на имама Шамиля .

gИз его сочинений, как об этом рассказал мне его внук ʻАбд ал-ʻАзим, сын Крим-Султана:

«ал-Фарида ар-Рабанийа фи шарх ал-ʻАкида аш-Шайбанийа»;

«ал-Бахджа ас-Суфийа ли ал-Мунаджа ал-Йусуфийа»;

«Даваʼ ал-Калб ал-Музабзиб фи шарх ан-Нусах ал-Мухазаб»;

«Тухфа ал-Карар ʻала Кузи-Малла ал-Гарар»;

«Тухфа ал-Вурас шарх Афдал ал-Мирас»;

«ал-Ифсах фи Масʼала ан-Никахh ».

Ему ответил поэт Идрис-афанди - его односельчанин словами: (…) .

Мирза-ʻАли ал-Ахти.

Это выдающийся ученый Мирза-ʻАли ал-Ахти. Его нисба восходит к [названию] селения Ахты - центра области (нахийа) Самур, его столице как прежде, так и сейчас. Мирза-ʻАли был из тех, кто сочетал знания в «традиционных» и «прикладных» [науках] . Он был сведущ в арабском языке и литературе, а также математике (рийадийа), астрономии (хайʼа), науке определения времени (микат) , философии и логике (мантик). Он использовал различные научные приборы, такие как астролябия, синус-квадрант, альмукантарат, и учил их использованию свих учеников.

Он обучался наукам у трех Саидов (ас-Суʻадаʼ ас-саласа) - Саʻида аш-Шинази, Саʻида ал-Хачмази и Саʻида ал-Харакани . Мирза-ʻАли владел тремя языками - турецким, фарси и арабским, и сочинял стихи на всех из них. Он автор многочисленных стихов и касыд на различную тематику. Однако его стихи на арабском слабоваты. Из их числа касыды, где он восхваляет амира Сурхай-хана и его сыновей. Они обернулись ему бедой. Амир Аслан-хан , который стал правителем после Сурхай-хана, жестоко наказал его, бросив прямо в одежде в зимний день в колодец с ледяной водой. [Ему принадлежит] касыда, в которой он уподобляется касыде Мухаммада ад-Дарира ал-Гумуки, посвященная восхвалению рода пророка (ахл ал-байт). Он составил ее по просьбе Нух-бека , сына Сурхай-хана. Есть также другая касыда составленная им в пику касыде, которую приписывали шайху Бахаʼ ад-Дину ал-ʻАмили, где последний поносит халифов Абу-Бакра и ʻУмара. Мирза-ʻАли ал-Ахти опровергает, что нельзя сочетать любовь к ним с любовью к ʻАли. Он написал [в ответ]: «Я люблю ʻАли - повелителя правоверных, но не согласен с тем, чтобы поносили Абу-Бакра и ʻУмара» .

В числе его произведений есть касыда, в которой он жалуется на те лишения и невзгоды, которые ему пришлось претерпеть в заточении у имама Шамиля. iОна начинается так: «…»j . Мирза-ʻАли был пленен во время нападения Шамиля на Ахтынскую крепость в 1264 г. [Последний] забрал его с собой и заточил в тюрьму, kгде он оставался примерно годl . Затем он был освобожден вместе с несколькими пленными русскими, которые находились у имама .

mВ числе его произведений есть касыда, которую он сочинил после спасения от имама Шамиля. В ней он рассказывает о том, что он испытал, будучи в плену у Шамиля и его последователей, о тех притеснениях и лишениях, а также устрашении его и издевательствах, которые ему пришлось претерпеть. Начинается эта касыда: «И начали узурпаторы притеснять меня…». Кроме касыд я не встречал научных заключений или какого-либо другого сочинения написанного имn .

Он также сочинил касыду, где он восхвалял Мухаммад-Мирза-хана , сына Аслан-хана. Ал-хаджж Йусуф, более известный как ал-Мисри, - инженер имама Шамиля, предположил, что она написана восхваляя русского генерала Головина . Мирза-ʻАли написал ему, порицая его за это обвинение. По этой причине между ними произошел большой спор. В итоге ал-хаджж Йусуф все-таки признал, что он был не прав . В целом у него очень много стихов, большинство из которых он объединил в диван. Однако если не все, то большинство из них слабые и никчемные .

Кадий Мирза-ʻАли умер в 1275 году когда ему исполнилось 90 лет или даже больше.

/С. 91/ ал-кади Аййуб ал-Джунгути .

Нисба его относится к селению Верхний Дженгутай Буйнакского района (нахийа) . Он обучался знаниям у двух выдающихся правоведов - Саʻида ал-Харакани и Мухаммад-Мирзы ал-ʻАймаки. Аййуб был устанавливающим истины правоведом и достойным литератором; возглавлял суд Нижнего Дженгутая, где он обосновался, работая кадием и преподавателем. У него есть несколько правовых заключений и фетв.

В этот период в Дагестане появился тарикат через одного из ученых области (нахийа) Кюра Мухаммада-афанди ал-Йараги. От него тарикат получил шайх Джамал ад-Дин ал-Гумуки. Последний, подобно своему шайху, также начал призывать к нему людей, рассылая письма товарищам и ученым эпохи, расписывая красоту суфизма. Кадий Аййуб был из числа тех, которому он написал такое письмо. Вот это письмо: (…) .

Однако я не нашел ответа. Но ясно, что он не внял его призыву и не взял от него тарикат .

После этого появился имамат и Гази-Мухаммад ал-Гимрави, затем Хамзат ал-Хуцали, а затем Шамиль ал-Гимрави. Они утверждали, что являются шариатскими имамами (ал-имам аш-шарʻийа) и стали призывать людей к [жизни] по законам шариата. Они считали неверными (кафир) тех, кто не ответил на их призыв, и воевали с ними подобно как с неверными, считая дозволенными их кровь, имущество и женщин .

Тогда ал-кади Аййуб выступил, опровергая все это, отрицая их путь и ту войну, которую они вели, считая их из числа порочных людей, которые вознамерились возвыситься на этой земле, сея порок. Он горячо порицал то, что они считали дозволенными кровь мусульман их имущество, и метал по этому поводу гром и молнии.

Он составил по этому вопросу книгу, которую назвал «ас-Саваʻик ал-Илахийа ли Ихрак ал-ахл ат-Тарика аш-шайтанийа» («Божественные молнии для сожжения последователей пути сатаны»). /С. 92/ Благодаря [написанию этого сочинения] возвысился его авторитет среди русских и почтение к нему среди их союзников, и он стал их весьма доверенным лицом. Русское государство тем самым желало обмануть безграмотных из числа жителей Дагестана, внушить им, что оно (государство - авт.) помогает исламской религии и оберегает ее знания и культуру, не является ее врагом, как то утверждают имам Шамиль и его последователи. Они желали перетянуть дагестанцев на свою сторону и сделать своими помощниками. В городе Дербенте государством было построено медресе (мадраса ʻилмийа) . Они объявили, что эта школа построена для обучения детей тех мусульман Дагестана, которые следуют за русскими, чтобы привить им культуру ислама и распространить арабские науки среди них. Кадий Аййуб возглавил эту школу и обучение в ней. Он оставил дженгутайский суд и переехал в Дербент, где начал управлять медресе собственноручно. Он осел там, обучая тех, кто к нему приходил из числа студентов. Аййуб составил и отправил письма правителям, старшинам и остальным жителям тех селений, которые были в подчинении русских. В посланиях он призывал получать знания и обучаться наукам. Он рассказывал им о достоинстве знаний, пользе их получения, призывал отправлять своих детей к нему для обучения исламской религии, воспитания их в ее духе, изучения арабских наук и литературы. Многие из них ответили на его призыв и отправляли к нему своих детей, так что вокруг него собралось большое их количество. В числе тех, кому он адресовал свои письма, был амир Агалар-хан - правитель округа (нахийа) Гази-Гумук. Он также ответил на его призыв и отправил своего сына Джаʻфара к нему.

Вот это письмо, я привожу его из-за исторической ценности: (…) .

Исследование осуществлено при поддержке гранта РГНФ (№ 12-31-01221).

Рецензенты:

Закарьяев З.Ш., д.и.н., профессор кафедры арабской филологии Дагестанского государственного университета, г. Махачкала;

Магомедов Н.А., д.и.н., заведующий отделом древней и средневековой истории Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской академии наук, г. Махачкала.

Работа поступила в редакцию 11.04.2014.

Согласно мусульманскому праву ахл ал-хилли ва ал-ʻакд (букв.: люди назначающие и присягающие) - группа лиц, ответственных за назначение верховного имама (имам ал-аʻзам), собрание которых может созвано как самостоятельно, так и по инициативе имама. В их число входят ученые-богословы (ʻуламаʼ) и другие почетные лица (вуджух ан-нас), обязательным условием для которых является уважение и влияние в обществе .

Деда Йусуфа звали Крим-Султан, причем, как и Йусуф, отец и дед носили почетную приставку ал-хаджж, т.е. совершившие обряд хаджа .

Поздняя приписка в тексте: «Мне рассказал его внук ʻАбд ал-ʻАзим, что его дед в четырнадцатом колене был выходцем из города Хунзах».

Хасан ал-Алкадари считал, что Йусуф был слабее своих оппонентов в области фикха, в частности Мухаммад-Тахира ал-Карахи и Уʼти ал-Гумуки .

В сочинении Назира ад-Дургили, посвященном дагестанским богословам, данное редкое имя указано в оригинальном тексте как «Атал», затем зачеркнуто и исправлено на «Удди». Переводчики указали имя как «Атал» . Более известен в арабоязычной литературе как ал-хаджж Уʼти ал-Газигумуки.

Буквально: «длиннохвостый».

Некоторые отрывки из полемики переведены на русский язык М. Гайдарбековым [См.: 1, л. 24-29, 38, 42-46, 55, 64].

Их противостояние (причем в разных вопросах - никах, имам и др.), выразившееся в поэтической форме, известно. В диспуте, помимо ал-Йахсави, участвовали Мухаммад-Тахир ал-Карахи, ал-хаджж Уʼти ал-Газигумуки, Хаджжи-Мухаммад ас-Сугури, Мухаммад ал-Хухали (ал-Газигумуки) и его брат Махмуд (по прозвищу «Мама»). Исследователи по-разному оценивают итоги стихотворных баталий. Назир ад-Дургили пишет, что «Йусуф осмеял их положение, показав их место в науке» , а ʻАли ал-Гумуки отмечает: «Некоторые из них сочинили, в пику сатирическим произведениям Йусуфа, ещё более прекрасные и ещё более обширные стихотворные произведения в защиту Шамиля» . В первом случае оценка относится к диспуту о «никах», во втором - легитимности имамата и личности имама. В стороне не осталось и последующее поколение дагестанских богословов-литераторов - Хасан ал-Алкадари в «Джираб ал-Мамнун» и Наджм ад-Дин ал-Хуци (Гоцинский) также ответили Йусуфу .

Признавая литературный талант Йусуфа, ад-Дургили и ал-Гумуки (Каяев) резко порицали его политическую позицию, выражавшуюся в «обслуживании интересов завоевателей». Имеются сведения, что еще в 1818 г. ал-Йахсави выполнял поручения Махди-шамхала по заданию русских офицеров в Аварии . Также известно, что в 1249 г. х. (1833-34) Йусуф ал-Йахсави пребывал в должности кадия солдат-мусульман Кавказского конвоя гвардии в Санкт-Петербурге . Вернувшись в Дагестан, он остался на службе у русских, которые пытались использовать в своих целях его познания в области исламского права и иных наук. Российские официальные документы упоминают Йусуфа 1 февраля 1841 г. как прикомандированного к Кавказско-горскому полуэскадрону. Военные власти Северного Кавказа также использовали его знания арабского языка при подготовке переводов сводов обычного права для административных нужд .

За службу Йусуф был щедро вознагражден. Ему принадлежало 2500 десятин земли с тремя хуторами. Часть из них (хутор Казакмурзаюрт) была жалована ему за критику Шамиля .

В тексте зачеркнуто: «Он обучался медицине у своего шейха Нур-Мухаммада ал-Авари, а шариатские науки…». Текст между литерами «a» и «b» является приписанным позднее. В османо-турецком варианте своего сочинения ʻАли ал-Гумуки (Каяев) указывает, что Йусуф в том числе обучался у Нур-Мухаммада ал-Авари .

«Беццав» в переводе с аварского языка означает слепой.

ʻАли ал-Гумуки использует для передачи несвойственных для арабского языка фонем буквы арабского алфавита с добавлением диакритических знаков (ʻаджам): «ژ» (ц) - «Беццав»; «چ» (ч) - «Булач»; «ڸ» (лъ) - «Гъогъолъ» (в русскоязычном тексте мы передаем данную фонему сочетанием букв «тл», наиболее близким по звучанию (ал-Гугутли)).

Известная история о расправе над членами хунзахского ханского дома в 1834 г. Подробно описано многими исследователями, например А. Неверовским [См.: 10].

Подстрочный перевод части касыды осуществлен М. Гайдарбековым [См.: 1, л. 34-36].

Начало касыды (отмечено нами между литерами «с» и «d») приписано на полях. С подстрочным переводом можно ознакомиться в труде М. Гайдарбекова .

Из Гуккала - одного из кварталов Кумуха. Полное имя: Махмуд (Мама) б. Мулла Максуд ал-Хухали ал-Газикумуки

Магомед Ярагский — ученый-философ, просветитель и основатель мюридизма на Кавказе.

«Каждый, кто хоть однажды услышал проповеди шейха Мухаммада, превращается в тигра ислама и непобедим в битвах с врагом». Имам Шамиль

Магомед Ярагский вошел во всемирную историю как выдающаяся историческая личность. В Дагестане не было человека, превосходящего его по знанию Корана! Трезвый и острый ум глубокие знания, убежденность в правоте своих идеи позволили ему перешагнуть через себя ради великой цели освобождения горцев. Его имя стало символом непогрешимости и чести для кавказских народов. Его глубокие знания, которые даровал Аллах, стали причиной того, что со всех концов Дагестана к нему потянулись мюриды. Его имя стало знаменитым в многих просвещенных мусульманских странах. Только человек, огромной нравственной силы, чистоты веры мог поднять на борьбу разрозненных, разноэтнических жителей Кавказа. Он был примером совершенства служения и поклонения Всевышнему. Духовный лидер Дагестана учил бесконечной любви к Аллаху и благосклонному отношению к людям.

Родился Магомед Ярагский в ауле Вини-Яраг Кюра в 1771 году. Обучался в медресе у своего отца Исмаила, а также у многих известных дагестанских ученых. Обучение у учителей разных национальностей закладывало в мальчике основы интернационализма. Будущий имам получил фундаментальные знания по теологии, философии, логике, риторике, изучил арабский, тюркский языки и т.д. Его справедливо называли самым «книжным имамом» Дагестана» Значительная часть жизни Ярагского прошла в родном ауле, где он преподавал в медресе, ставшим известным учебным заведением. Сюда, к набожному Магомеду, приходили ученики из близких и дальних мест Кавказа, алимы, духовные деятели, чтобы соприкоснуться с настоящей верой и высшим знанием. В медресе науки и религия переплелись воедино. У него учились и второй шейх накшбандийского тариката в Дагестане Джамалутдин из Кази-Кумуха, будущие имамы Кази-Магомед и Шамиль из Гимры, Хас-Магомед из Бухары и др. Мухаммад-эфенди Яраги устраивал обеды и ужины, собирал горцев на встречи, предпринимал все возможное для того, чтобы привлечь людей и приумножить число своих сторонников. Усилия приносили свои плоды, и его окружение увеличивалось изо дня в день с невиданной быстротой.

Мухаммад-эфенди женился на дочери ахтынского ученого Айшат. У Ярагско го было трое детей: сыновья Гаджи-Исмаил, Исак и дочь Хафисат. Оба сына Ярагского стали учеными, а дочь — женой имама Гази-Мухаммеда . Их брак символизировал и скрепил единство первого идеолога движения горцев и их первого предводителя. Старший сын был учителем крупнейшего лезгинского поэта Етима Эмина, известного ученого, просветителя Гасана Алк адари. Всю свою жизнь Магомед Ярагский был примерным семьянином, требовательным, справедливым и любящим, что позволяло семье с честью переносить все невзгоды.

После получения титула "старшего муршида Дагестана" Ярагский с большим усердием устремился наставлять горцев на путь истины. Он поставил задачей, как можно больше просвещать мусульман в исламской догматике, тарикате и марифате. Но больше всего его занимала проблема тариката, которая связана с повышением уровня сознательности правоверных. Между тем, в реальной действительности дагестанские мусульмане в значительной части своей вели греховный образ жизни. Поборы, обманы, грабежи, набеги и алчность все больше распространялись среди них. У них не было устойчивой веры. "Мы живем сейчас так, что нас нельзя назвать ни мусульманами, ни христианами, ни идолопоклонниками", - заявлял Магомед Ярагский.

Вступление на путь тариката верховный муршид Дагестана начал с критического анализа собственной жизни. В одном из своих речей он публично сказал: «Я очень грешен перед Аллахом и Пророком. До сих пор я не понимал ни воли Аллаха, ни предсказаний его проро-ка Магомеда. По милости Всевышнего только сейчас у меня открылись глаза, и я, наконец, вижу, как сверкаю-щим алмазом проходит мимо меня источник вечной правды. Все мои прошлые деяния лежат на моей душе как тяжелое бремя грехов. Я потреблял плоды вашего поля, я обогащался за счет вашего добра, но священнику не пристало брать и десятой доли, а судья должен судить только за то вознаграждение, которое обещал ему Аллах. Я не соблюдал этих заповедей, и сейчас совесть обвиня-ет меня в грехах. Я хочу искупить свою вину, попросить прощения у Аллаха и у вас и вернуть вам все, что я брал ранее. Подходите сюда: все мое имущество должно стать вашим! Берите его и делите между собой». Народ не взял имущество муршида для разделения между собой и простил ему грехи перед Богом и Проро-ком, единодушно объявив, что муршид сохранит и свой дом, и свое имущество, и суровая кара постигнет каждого, кто осмелится дотронуться до них. Эта эпохальная речь сыграла огромную роль в понимании смысла его жизни простыми верующими дагестанцами.

В другой тарикатской проповеди перед населением Ярагский идет еще дальше:

«Народ! Вы с гордостью называете себя мусульма-нами, но кто из Вас достоин имени правоверного? Не за-были ли вы учения Пророка для суеты светской, не отка-зались ли от Мухаммеда и его шариата для богатства и удовольствий жизни? Берегитесь! Скоро настанет день, в который не спасут ваши сокровища, ни друзья, ни дети ваши. И только тот, кто явится перед Богом с чистым сердцем и светлым лицом, будет допущен в убежище праведных! Мы странники на земле, для чего же забо-титься о благах, которые заграждают путь к вечному счастью. Кто хочет быть истинным мусульманином, тот да последует моему учению, гнушаясь роскоши, прово-дит дни и ночи в молитвах, избегая шумных забав греш-ников, их плясок и грешных танцев, возвышаясь душой и мыслями к Всевышнему и предаваясь всеми силами безотчетной любви к нему. Вы можете найти спасение, изгоните от себя разврат, умерщвляя страсти постом и воздержанием. Не пейте вина, этого нечистого изделия дьявола, не подражайте неверным, которые курят труб-ки, кайтесь, что никогда грешить не будете…»

Героическая борьба горцев в 20-60-х годах была главным событием Кавказской истории в ХIХ веке, и в ней выдающуюся роль сыграл Магомед Ярагский. В 1824 г. А.П. Ермолов впервые упомянул его имя как «кюринского шейха» и «главного виновника» волнений в Южном Дагестане и Кубинском вилаяте. А.Ермолов решил уничтожить «самый источник учения и его главу». Царское правительство, желая обезглавить движение горцев, расходовало большие деньги для физического устранения руководителей их борьбы. За голову Ярагского было назначено вознаграждение, но желающих убить его не нашлось. Однако ни Ермолову, ни его преемникам фельдмаршалу Паскевичу, генерал-адъютантам Розену и Головину не удалось расправиться с Ярагским, горы и горцы не выдали своего сына, отчаянные усилия подавить движение горцев в зародыше не увенчались успехом. Борьба горцев развивалась с нарастающим размахом, охватывая все новые и новые районы.

Когда в 1825 г. Ярагского арестовали и посадили в Курахскую крепость с тем, чтобы под усиленной охраной доставить в Тифлис к Ермолову, этот план сорвался, он был освобожден своими соратниками. Магомед Ярагский стал главным идеологом освободительной борьбы горцев Кавказа, он органично сочетал в себе качества мыслителя, религиозного деятеля, поэта, да и просто высоконравственного и смелого человека. Из-за преследования царских властей и местных феодалов семья покинула Вини-Яраг, жила в Табасаране и Аварии.

Из выступлений, писем, обращений Ярагского сложилась программа, обретшая к середине 20-х годов XIX века четкие контуры и принципиальное содержание, в ней большое внимание было уделено исламу. Ярагский мог вполне прилично жить, продолжая работать по-старому, но он сознательно круто изменяет свою судьбу и встает на трудный, тернистый путь борьбы за освобождение порабощенных народов. Он понимал, что горцам нужен одухотворяющий пример служения господу, больше других современников понимал значение ислама для настоящего и будущего Дагестана и Кавказа. Как справедливо писал немецкий историк Боденштедт, «религия стала огнем, от жара которого разнородные элементы, очистившись, слились воедино, стала раствором, который продолжительное время соединял раздробленные обычаями, верованиями племена Дагестана, стала в конечном итоге мощной пружиной, объединяющей силы этих народов». Ярагский относился к тем немногим, которые по-настоящему изучили Коран, поняли его высокое предназначение. Слушавшие Ярагского чувствовали пьянящий запах свободы, проникались достоинством и величием. Его всем понятный, простой и образный язык был созвучен с тем, что было на сердце каждого задавленного двойным гнетом. Вскоре круг мусульман, охваченных этой деятельностью, расширился за счет окрестных селений, идеи Ярагского быстро распространились в Кюринском ханстве. По образному выражению немецкого историка Боденштедта, весть о Ярагском и его учении «со скоростью молнии облетела весь Дагестан». Русский историк Потто ту же мысль выразил так: «Весть о новом учении и чудесном ораторе с быстротой электрического тока охватила собой все углы Дагестана и пронеслась оттуда в Чечню».

В широком распространении и разъяснении программы М. Ярагского исключительную роль сыграл созванный им в 1825 г. В Яраге съезд представителей дагестанской интеллигенции, на котором он ярко, остро и эмоционально изложил свое учение и пути его осуществления. На съезде были Джамалудин Кази-кумухский, шейх Шабан из Бахнода, Гази-Мухаммад, Гаджи-Юсуф из Губдена, Хан-Мухаммад, Курбан-Мухаммад ибн Сун-гурбек из Ругуджи, Хас-Мухаммад Ширвани и другие. В своем обращении к присутствующим Ярагский заявил: «Вернитесь на свою Родину, соберите мужчин вашего племени, сообщите им мое учение и призовите их к борьбе.. Свободные должны отвести от себя рабство! Я призываю вас обратиться от моего имени, если нас объединит вера в Аллаха и Его пророков».

Учение тариката требовало от мусульман строго придерживаться всех законов, предписанных верующим в Коране. Шариат должен был регулировать всю общественную жизнь, в том числе правление властителей, которое тоже должно осуществляться согласно шариату. Тарикат стал главным идейным столпом в хутбе устаза Ярагского.

В 1830 году он выступил перед собранием представителей духовенства Дагестана в Унцукуле, где призвал всех к продолжению газавата, и по его же указанию имамом был избран Газимухаммад. Он выдал свою дочь замуж за Газимухаммада. После его гибели Мухаммад Яраги способствовал избранию имамом Гамзата из Гоцатля. А когда и Гамзат был убит, имамом был избран Шамиль, и Яраги поддержал его.

Достоверно известно, что в одном письме, написанном шейхом Мухаммадом Ярагским к Шамилю, говорится: «Если будешь держать постоянную связь с нами, то ты победишь, а если нет, то проиграешь». Письмо было подкреплено соответствующими сурами Священной книги и хадисами праведных предков.

В последние двадцать лет своей жизни М.Ярагский действовал наиболее интенсивно. Первый этап - это 1818-1823 гг., когда было разработано учение освободительной борьбы. Второй этап - это 1824-1828 гг., когда учение интенсивно разъяснялось среди горцев. Третий этап - это 1829 - 1831 гг., когда М. Ярагский стал во главе борьбы горцев в Южном Дагестане. Четвертый этап - это 1832-1838 гг., связанные с его постоянным пребыванием в Аварии, ставшей эпицентром народной войны. Магомед Ярагский умер в 1838 г. в аварском ауле Согратль, похоронен там же. На похоронах были: Шамиль, Джамалудин Казикумухский, Абдурахман-Хаджи и другие. Историк имамата Мухаммад Карахский писал: «Разлука с нашим Саидом и похороны нашего избавителя Мухаммада по милости (Аллаха) - самое губительное несчастье. Смерть ал-Яраги, друга Аллаха, тяжелее всего, что мы испытали от некоторых поражений». Его мавзолей до сих пор является местом паломничества многих народов Дагестана. Вместо себя он оставил муршидом шейха Джамаллудина из Кази-Кумуха, религиозная и общественно-политическая деятельность которого в масштабном историческом контексте Дагестана начинается именно с этого периода.

Ярагский являлся для мусульман мерилом нравственной чистоты и духовного богатства, им двигало не властолюбие, а свободолюбие.